Материаы по теме "Оберег Предка"

Нагрудные и поясные привески являлись неотъемлемой частью женского металлического убора X—XIII вв.
Привески различных форм встречаются в северо-западной и северо-восточной Руси повсеместно, как при раскопках сельских кладбищ, так и при археологических исследованиях сельских и городских поселений. Судя по находкам, эти украшения характерны для всех слоев древнерусского населения. Возможно, что в женском наряде более зажиточной части населения набор привесок был несколько разнообразнее и богаче.

Изучение этой категории украшений имеет двоякий интерес: с одной стороны, этот многообразный по форме и орнаментике материал имеет большое значение для характеристики деревенского и городского ремесла домонгольского времени. С другой стороны, нагрудные и поясные привески являются ценным вещественным источником для воссоздания языческих верований и представлений той эпохи.

Кривичи – группа восточнославянских племён. В ПВЛ отмечается, что кривичи обитали в верхних течениях Днепра, Западной Двины и Волги, их городом был Смоленск. Кривичи составляли основу населения Полоцкой земли, а из летописного Сказания о призвании варяжских князей следует, что в зкмле кривичей находился Изборск. До вхождения в состав Древнерусского государства кривичи имели своё «княжение». Последний раз упоминаются в летописи под 1162 годом.

История кривичей по данным археологии начинается в середине I тысячелетия н.э., когда на территории от Псковского озера и реки Великой на западе до реки Мологи и Чагодищи на востоке расселяется большая группа славян и складывается культура псковских длинных курганов (V-VIII вв.). В начале VIII века в восточной части этого ареала расселяется новая славянская группировка.

Использовались как сигнальные в быту, на поле брани, в праздничных церемониях, на княжеских пирах. В православном христианском богослужении применялись лишь сигнальные била, колокола и им подобные. В древнерусских текстах игра на музыкальных инструментах именовалась гудьбой; музыкант – гудцом.

Сохранились изображения музыкальных инструментов: скульптурные, на предметах прикладного искусства, в книжных миниатюрах, храмовых росписях. Важнейшим источником служат находки деталей музыкальных инструментов, изготовлявшихся в X-XV веке из кости, глины, металла, дерева в древнерусских городах, в первую очередь в Новгороде.

На новгородском материале оказалось возможным реконструировать ряд музыкальных инструментов. Они образовали 4 группы: самозвучащие (металлические шумящие привески-амулеты, бубенчик, звонец, било, колокоол, погремушки, деревянные колотушки, трещотки, щелкотухи), мембранные (бубен), духовые (брунчалка, пипела, свирель, труба, козица), струнные (однострунный смычковый инструмент – смык, трёхструнный смычковый – гудок, многострунный щипковый – гусли).

Ятвяги (в польских и немецких источниках – sudavii, sudini) – запднобалтийское этноплеменное образование, занимавшее в древности регион Больших Мазурских озёр со смежными землями Среднего Побужья и Среднего и Верхнего Понеманья. В результате славянской колонизации территория ятвягов к XI-XII веку ограничилась пространством от Мазурских озёр до Немана и Бебжи. Русские летописи упоминают ятвягов с 944 года. К 983 году относится известие о военном походе киевского князя Владимира Святославича на ятвягов. В 1038 году на ятвягов ходил Ярослав Владимирович Мудрый. Киевские и волынские князья совершали походы на ятвягов и в XII веке. С середины XIII века ятвяги в летописях не упоминаются, но в трудах польских хронистов описыаются вплоть до XVI века. На земли ятвягов претендовал также Тевтонский орден.

Анализируя материалы захоронений, можно прийти к выводу о том, что бусы высоко ценились женщинами в эпоху викингов. Мужчины также ценили их, по крайней мере, если верить сведениям арабского писателя и путешественника Ибн Фадлана, который после встречи с древними скандинавами на реке Волга примерно в 920 г. н.э., написал в своем произведении «наиболее дорогими ювелирными изделиями у них были зеленые бусины, сделанные из того же вида зеленой глины, что был на их суднах. Они стоили дорого, за бусину давали один дирхем. Из них делали женские ожерелья».

Чудь (от праславянского tjudj- «чужой», лат. Estones, нем. Esten, восходит к позднеантичному обозначению населения побережья Восточной Балтики aistii; совр. эст. Eesti, совр. рус. эстонцы) – древнерусское название прибалтийско-финских, прежде всего эстонских племён, но также приладожских финнов, составлявших западное подразделение финно-угров; иногда употреблялось как общее обозначение «чужих» неславянских народов, по преимуществу финнов (ср. Чудь заволочская).

Характерными памятниками чуди раннего железного века являются каменные могильники с оградками – коллективные усыпальницы с захоронениями по обряду трупосожжения. В начале Средневековья их сменяют могильники с выкладками из разномерных камней, сложенными без какого-либо порядка. Остатки кремации умерших и немногочисленные вещи разбрасывались среди камней. В XI-XII веке появляются трупоположения – умерших клали головой на север прямо среди камней или устраивали ящики из более или менее крупныхз плитняковых камней. К этому времени относятся и ранние грунтовые кладбища без каменных кладок. Характерным украшением чуди были нагрудные цепи, прикреплявшиеся к одежде двумя булавками. Этнографически эстскими были булавки с крестообразными головками. Начиная с XII века распространение получают нагрудные дисковидные серебряные бляхи с различными узорами.

С принятием христианства в Новгороде, как и в других русских землях, древняя языческая культура не исчезла бесследно. Она сохранилась в заговорах, песнях, былинах, обрядовых действах, а также в народном костюме. Ведь костюм — это не только покров, защищающий человека от холода, жары, дождя, солнца, но и знак, символ определенного общества.

К одежде на Руси всегда было особое отношение, отдельные элементы костюма имели магическое, сакральное значение. В христианской религии тело человека, особенно женское, считается вместилищем пороков. Но в языческие времена человек воспринимался как модель мироздания. Недаром в русском фольклоре принято сравнивать лицо человека с солнцем, глаза – со звездами и т.д. Женское тело ассоциировалось с животворящей землей, и шире – с природой.

В фольклоре Русского Севера сохранилась любопытная песня, в которой есть такие слова:

Мордва – поволжско-финский народ Оки, Волги, Цны, Суры, Алатыря. Этничестке группы мордвы – эрзя и мокша. Древнейшее упоминание мордвы (mordens) предположительно содержится в труде готского историка Иордана ( VI век). Константин VII Багрянородный (середина X века) упоминает страну Mopδία.

В ПВЛ мордва названа среди народов, плативших дань Руси. Сведения о мордве, её племенных князьях, междоусобных войнах и участии в русско-болгарских столкновениях часто встречаются в летописных источниках XII-XIII века. В XIII веке мокша и часть эрзи входили в состав княжеств Северо-Восточной Руси. Археологические памятники мордвы конца I – начала II тысячелетия н.э.; в XIV веков некоторых северных могильниках мордвы – эрзи появляются курганные захоронения.

Материалы археологических памятников свидетельствуют о пашенном земледелии, развитом скотоводстве и подсобных промыслах, становлении дифференцированного ремесленного производства. Мордва поддерживала активные экономические связи с алано-хазарским миром (с IX – X века), со славянами (с начала II тысячелетия н.э.).

Черемись – поволжско-финский народ в Волго-Вятском междуречье, предки современных марийцев.

В ПВЛ черемись названа среди народов, плативших дань Руси.

С ней же, возможно, связан этноним ц-рмис, упомянутый в письме хазарского царя Иосифа X века. В «Слове о погибели Русской земли» (XIII век) черемись перечислена среди племён Поволжья, занимавшихся бортничеством.

Археологические памятники – городища, селища, грунтовые могильники – свидетельствуют о наличии подсечного земледелия, скотоводства и развитых подсобных промыслов.

В IX-X веке были налажены тесные торговые связи с Волжской Булгарией. С начала II тысячелетия н.э. активизировались контакты со славянским и славяно-финским населением Северной Руси.

 Одежда

Древнерусский костюм как ансамбль, состоявший из шитой одежды, головного убора и обуви, в научной литературе пока освещен недостаточно. Степень изученности его частей различна. До недавнего времени, чтобы реконструировать одежду, исследователи обращались к фрескам, миниатюрам и памятникам письменности, полагаясь на них как на основной источник (Арциховский А.В., 1945. С. 34; 1948. С. 234-262; 1969. С. 277-296; Левашова В.П., 1966. С. 112-119).

Такой подход обусловила фрагментарность деталей одежды, их плохая сохранность в памятниках археологии. Однако ее исследователи неоднократно высказывали мнение, что костюм, представленный на памятниках искусства Древней Руси, очень условен, подчинен иконописному шаблону и несет очень мало информации о действительно бытовавшей на Руси одежде. При этом они отмечали, что для исчерпывающего ее изучения необходимо привлекать данные археологии (Арциховский А.В., 1948а. С. 362; 1969. С. 192).