Могу предположить, что у многих современных язычников, религиозные убеждения пантеистичны — под этим подразумевается, ощущение божественности во всех вещах, но также и за их пределами; божественность всегда больше, чем просто сумма материального мира. В пантеистической модели ни один человек или вещь не являются по-настоящему отделёнными друг от друга.

Все сущее является частью взаимозависимой и взаимосвязанной системы, где каждая составляющая часть влияет на целое. Многие слышали об «эффекте бабочки», основанном на принципе чувствительной зависимости от начальных условий. Крошечное изменение в одной части системы может перерасти в масштабные изменения в другой.

Современное язычество находится в процессе формулирования своей теологии или, скорее, теологий. Природа язычества такова, что у него, вероятно, никогда не будет системной теологии в том виде, к которой многие привыкли и которую сформировали монотеистические религии. К чему регулярно апеллируют христианские богословы.

Вопрос о начале русской письменности до сих пор остаётся открытым. Разумеется, поднимать его нужно с осторожностью, поскольку ярых противников «копания вглубь» ещё предостаточно, а фактов, опровергающих «генеральную» версию, пока мало. Да и откуда им взяться, если на протяжении тысячи с лишним лет с подобным «копанием» велась безжалостная борьба как со стороны церкви, так и со стороны государства?

В том, что письменность на Руси существовала задолго до Кирилла и Мефодия, нет никаких сомнений. Косвенных подтверждений этому существует довольно много. Уже в «Изборнике» 1076 года, написанном дьяком Иоанном по заказу князя Святослава Ярославовича (1027–1076 гг.), имеется небольшая, но о многом говорящая приписка: «Избрано из многих книг княжьих». Это значит, что уже в середине XI века у Святослава имелась довольно обширная библиотека, состоявшая из церковных и светских книг.

Стоглав — законодательный сборник середины XVI века, состоящий из ста статей по вопросам церковной жизни и светского быта. Был наряду с номоканонами основным источником церковного права второй половины XVI–XVII веков. При активном участии митрополита Макария в 1551 г. прошёл церковный собор, материалы которого были оформлены в книгу, вошедшую в историю как «Стоглав» и включавшую в себя сто ответов собора на вопросы царя Ивана IV Грозного, касавшиеся церковных и мирских дел. В царских вопросах была отражена программа политической группировки, получившей название «Избранной рады», направленная на упорядочение жизни в стране, разграничение полномочий церкви и государства.

Стоглав пытался решить следующие насущные вопросы того времени: укрепление церковной дисциплины среди духовенства и борьба против порочного поведения представителей церкви (пьянства, разврата, взяточничества); ростовщичество монастырей; унификация церковных обрядов и служб; полномочия церковного суда; борьба против пережитков язычества среди населения; жёсткая регламентация (по существу, введение своеобразной духовной цензуры) порядка переписки церковных книг, писания икон, строительства церквей и т. д.

У А.Н. Афанасьева есть такое понятие как «мёд поэзии», которое он неоднократно использует в своих трудах. Это понятие говорит не только о красоте, но и о силе слова и его способности оказывать воздействие на мир и, самое главное, творить его. Словом можно и лечить, всего лишь произнося слова творения. Речь священна — она призвана помочь человеку сохранить связь с миром богов и к ней нужно относиться бережно.

В слове присутствует как содержательная, так и внешняя часть. Речь в обряде — это и образ, и звучание. Звучание должно быть верным, только такое звучание может захватывать дух и призывать духов. Как поэт работает над звучанием и ритмом стиха, также нужно работать над словом и речью в обряде, без него не будет нужного воздействия на Мироздание.

Волхвы не боятся могучих владык,
А княжеский дар им не нужен;
Правдив и свободен их вещий язык
И с волей небесною дружен...
А.С. Пушкин

Солнце согрело теплом воду лесного озера, и ночью над водной гладью нависли небольшие испарины тумана. А выше – безоблачное небо, где на тёмной скатерти искрились и мерцали тысячи и тысячи звёзд. Как возможно, чтобы вся эта красота природы не управлялась высшим провидением? Неужели возможно, чтобы всё не подчинялось какому-нибудь порядку, было волшебством? Тайны управления движением облаков, поиск целительных источников, понимание языка зверей и птиц и многое другое может быть волшебством лишь для несведущих. Для посвящённых – это лишь крупицы мироздания. А познание всего увиденного, услышанного и осязаемого и есть настоящее волшебство!

Интервью с целительницей

Ведун, знахарка, бабка-травница… Сегодня они кажутся нам образами из далекого прошлого. Или отшельниками, живущими посреди непроходимого леса, сторонящимися сумасшедшего современного мира. Между тем, это совершенно не так. И ведуны, и знахари живут здесь и сейчас, в городах и селах, живут такой же жизнью, что и мы с вами. К сожалению, доверия к народной медицине, к необычным методам лечения все меньше (спасибо телевидению, газетам, интернету, переполненным объявлениями шарлатанов, уверяющих, что могут избавить всех и от чего угодно). А что же такое настоящее целительство? Как живут целители, как они работают, кому могут помочь?

Мы побеседовали с настоящей целительницей. Она никогда не рекламировала свои способности. Более того, попросила не называть ее имя и фамилию: она очень не любит публичности. И это одно из отличий настоящего целителя от шарлатана: ему не нужна реклама, пациенты сами идут к нему.

Интернет, газеты, журналы пестрят объявлениями от ведуний, колдуний, целителей и т. п., а много ли их на самом деле?
Настоящих целителей, как и любых настоящих высококлассных профессионалов, не может быть много. Это же относится и к ведуньям (если так называть ясновидящих). Что касается колдунов? Колдун, дающий объявление в газете или Интернете, – это нонсенс. Кроме того, сама идея такого объявления не совсем согласуется с этикой целительства. Насчет этики ясновидящих ничего сказать не могу.

Как я уже писал когда-то, трудно представить сторону нашей древней культуры, в большей степени охваченную вниманием родноверов, нежели славянские имена. Сейчас нельзя без улыбки вспоминать, как в начале девяностых годов первые создатели общин, составляя именословы, обшаривали в поисках драгоценных жемчужин буквально всё: от летописей и именных указателей учёных трудов до романов Иванова, Скляренко, Хотимского про древних славян…

С тех пор многое переменилось, не в последнюю очередь благодаря интернету. Например, «Ономастикон. Древнерусские имена, прозвища и фамилии» Веселовского, который я когда-то переписывал от руки в читальном зале (студенту не торопились доверить редкое издание и на дом не выдавали), сейчас любой может скачать в сети, после чего пользоваться на свое усмотрение – распечатать или читать с экрана.

(продолжение, начало в выпуске13, 2018г.)

13. Традиционализм и новаторство.

(Против духа плебейства в современном Славянском Родноверии)
СОВРЕМЕННОЕ Славянское Родноверие — особенно в своих периферийных проявлениях — остро нуждается в очищении от плебейского духа, взрощенного в среде дореволюционного крепостного крестьянства и закреплённого в «уравниловке» советской эпохи. Многовековой церковный и государственный гнёт, приобретая в истории России различные формы, неизменно способствовал деградации личности и, как следствие, вырождению народа в целом.

Из поколения в поколение из личности русского человека вытравливался всякий намёк на аристократизм, убивалось всё возвышенное, что могло способствовать самовыражению, освобождению и свободному полёту Духа. Крестьянская религиозность в течение долгих веков развивалась исключительно в грубо-материальной, узко-потребительской сфере, когда взаимодействие с Сакральным имело цели сугубо утилитарные и отвергало всякое отклонение от обывательских устремлений. Многочисленные обереги от всего на свете, календарные ритуалы, направленные исключительно на «добрый урожай» и «здоровый приплод» вкупе с паническим страхом перед любым проявлением инаковости, любыми попытками индивида выйти за грань дозволенного обществом, крестьянским «миром», в котором царила унылая «диктатура посредственности», — вот такое наследие досталось современным Родноверам от их недавних Предков.

«Ведомо нам (царю Алексею Михайловичу) учинилось, что... умножилось в людях во всяких пьянство, и всякое мятежное бесовское действо, глумление, и скоморошество со всякими бесовскими играми...
Сходятся многие люди мужесково и женсково полу по зорям, и в ночи чародействуют, с солнечного всхода перваго дни луны смотрят, и в громное громление на реках и в озерах купаются, чают себе от того здравия, и с серебра умываются, и медведи водят, и с собаками пляшут, зернью и карты, и шахматы, и лодыгами играют, и безчинное скакание и плесание, и поют бесовския песни, жонки и девки на досках скачут... клички бесовские кличут — коледу, и таусен, и плугу, и многие человецы неразумием веруют в сон, и встречу, и в полаз, и во птичей град, и загадки загадывают, и сказки сказывают небылные... накладывают на себя личины и платье скоморошеское, и меж себя нарядя бесовскую кобылу водят».