(Продолжение. Начало в Выпусках - 1,2)
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Печатается в сокращении
Воины большой воды
Глава 4
Мать река (Люди с востока)
Взял копьё своё Иануш,
Стрелы взял и лук свой меткий,
И в суму свою сложил он
На три дня ржаных лепёшек.
И отправился в дорогу,
В край неведомый, опасный,
В те места, откуда Солнце
Начинает путь свой трудный.
По небесному по склону,
Поднимаясь выше тучи,
Выше птиц и выше ветра,
Лишь лучом земли касаясь!
Иануш шёл уже второй день, скрываясь от случайного людского взора. Природа радовала его буйством красок. Поздняя весна торжественно передавала свои права раннему лету, травы тянулись к Солнцу, которое время от времени скрывалось за редкими, плывущими на восток облаками. Некогда белое лицо юноши обгорело, и непродолжительная тень была весьма кстати.
- Почему же стрела полетела на восток? В тот край, где живут чужие? Вечное невезенье… Зато братьям повезло! Впрочем, как обычно! Один пошёл за стрелой на запад, другой на полдень. И там, и там живут добрые соседи, люди нашего языка. Случись что, помогут. А я уже день, как не видел ни одного человека! - так размышлял Иануш, осторожно пересекая редколесье. - Чужой край, чужой лес, чужая река впереди. Мать-река, так называли её когда-то люди нашего племени. Она и была им матерью: поила и кормила. До тех пор, пока не пришли чужие.
Чужие, лесные охотники и воины, говорившие на непонятном языке, пришли с востока, когда отец Иануша был ещё младенцем. Соседнее племя, обитавшее на Мать-реке, не выдержало натиска чужаков и ушло на полдень, бросив дома и священные поляны с могилами предков. Между чужими и племенем, в котором рос Иануш, осталась ничейная земля. Ни те, ни другие не решались занять её. Целый день пути разделял теперь племена. День пути по безлюдной земле, полной непуганого зверя, с реками, кишащими рыбой. Изредка лишь самые отчаянные охотники уходили на восток и забирались так далеко, что даже видели деревни соседей. И те из них, кто возвращался, рассказывали всякие небылицы своим соплеменникам. А тех, кто не возвращался, иногда находили другие охотники. Вернее, находили то, что от них осталось.
Вот в такой край и пришлось идти юноше после того, как старейшина решил, что отроки из их рода уже достигли того возраста, когда нужно проходить посвящение и становиться охотниками и воинами. Три дня назад они умерли. Все двенадцать. Умерли, как отроки. Перед смертью они вымылись, надели белые рубахи, сотканные матерями для этого торжественного дня, подпоясались кожаными поясами, которые загодя изготовили их отцы и старшие братья. Взяли свои новые ножи, луки и копья, и… И умерли. Старейшина всех уложил на землю, сделав вид, что перерезает каждому горло горбатой спинкой ножа. Затем, окурив их дымом от большого Огня и смазав сажей чело каждого «умершего», поднимал их по одному и молча выводил на середину священной поляны. Там он поднимал лук, закрывал глаза и оборачивался несколько раз вокруг себя. Не успев остановиться, стрелял. «Умерший» шёл туда, куда летела стрела. Если он её находил, то приносил старейшине и тот предмет, в который она попала: кору дерева, горсть земли, воду, листья, траву, камень. Старейшина, взяв в руки предмет, советовался с другими стариками и объявлял испытуемому задание, выполнив которое, тот становился настоящим охотником и воином. Ну а те, которые стрелу не находили, шли туда, не знаю куда. Чтобы найти то, не знаю что. Иануш стрелу не нашёл.
Поэтому он уже второй день идёт на восток, в надежде найти что-то необычное. Что-то, что он сможет принести старейшине, как знак. Но пока ничего необычного. Те же деревья, те же птицы, те же рыбы. Только нет людей. Ни рыбаков, ни охотников. Наконец к полудню он издали увидел то, что искал. Это было место, на котором когда-то стояла деревня. Покрытый молодым лесом мыс оврага, отрезанный от поля двумя рвами. С напольной стороны возвышался вал с жалкими остатками полусгнивших брёвен. Хотя давно заброшенная деревня была не совсем по пути, Иануш, любопытства ради, всё же решил заглянуть в неё. Подойдя к первому рву, он копьём начертил на земле обережный знак, затем в воздухе перед собой нарисовал другой, которому его научили старые охотники, - в виде стрелы, летящей в Небо. Отломив кусок ржаной лепёшки, юноша положил её на первый вал, как дар Духам этого места (никто ведь не знает, ушли Духи вместе с живыми людьми или остались охранять кости убитых?) и лишь после этого перешагнул через ров.
Лиса облюбовала холм. Прямо за вторым валом, шагах в пяти, Иануш увидел лисью нору. В чёрной земле виднелись черепки битых глиняных горшков, кости и угли. Грустное зрелище. А ведь прежде здесь кипела жизнь! Вдоль крепостных стен, на столбах, вкопанных в землю, стояли обмазанные глиной дома, дымились печи, двор был полон детворы, которая летом вся пропадала на реке, а зимой с визгом и смехом скатывалась с ледяной горки, прямо от частокола. Иануш вспомнил, как сам в детстве катался на санках. Навсегда в памяти осталось чувство замирающего от скорости сердца. С крутой горы несутся санки, ветер врывается в уши, а в глазах мелькает белое полотно накатанной ледяной дороги. Вот санки подпрыгивают на ухабе, и Иануш летит, вцепившись от страха в деревянные поручни. В эти несколько мгновений он чувствует себя птицей! Молодым лебедем, ещё не научившимся летать. Потому что в следующее мгновение он падает в сугроб и катится с горы, смешно размахивая руками, которые так и не превратились в крылья.
Сорока вернула Иануша с Небес воспоминаний на Землю настоящего. Из зимы в лето. Он был не один в этой части леса. Кто-то или что-то было рядом. И это «что-то» или «кто-то» очень беспокоило сороку, трещавшую без умолку на берёзе, росшей на восточной стороне холма. Юноша застыл, как вкопанный. Выровнял дыхание и медленно присел. Ветер с востока! Значит, он первый увидит или услышит врага, будь то зверь, человек или иное. Правая рука тихо и проворно потянулась за стрелой, а левая уже доставала лук. Привычное движение для охотника, почуявшего дичь. Древко стрелы беззвучно легло на ложе, тетива натянулась вполсилы, и Иануш, бесшумно ступая мягкими кожаными сапогами по слежавшейся прошлогодней траве, подкрался к самому краю холма. И тут он увидел её.
Мне о ней поведал ветер, Иануш
Мне о ней пропели птицы,
И берёза молодая
Показала мне ветвями
На тропинку на лесную,
Где её смогу я встретить.
Узкой шла она тропою
Вслед за Солнцем уходящим,
Чтобы стать невестой леса,
Бога сильного женою.
Но смолчал об этом ветер,
И о том не спели птицы,
И берёза от печали
Свои ветви опустила.
Даже Солнце тёмной тучей
Свой прекрасный лик закрыло.
Она шла по тропинке, никого не опасаясь. Молодая, красивая и нарядная. Бронзовые подвески в виде гусиных лапок покачивались на груди при ходьбе, а пришитые к вязаному поясу бубенчики издавали едва слышимый звон. Ианушу казалось, что она не идёт, а плывёт, как белая лебедь. Он опустил лук и сделал шаг навстречу. Девушка остановилась, но не бросилась бежать. Только опустила голову, стараясь не смотреть юноше в глаза. Видно было, что встреча не была для неё неожиданностью. Но, в то же время, ничего хорошего для себя от этой встречи она не ждала. Девушка стиснула руки в кулачки и прижала их к бёдрам, чтобы скрыть дрожь. Иануш подошёл совсем близко, настолько, что мог различить узор на тесьме, вплетённой в тёмнорусую косу.
- Не бойся меня! – Иануш заметил, как девушка вздрогнула при звуке его голоса и ещё теснее прижала кулачки к бёдрам. - Кто ты? Ответь! Я не причиню тебе вреда! - Юноша спрятал лук и показал свои руки ладонями верх. – Как тебя зовут?
Девушка продолжала молчать, но руки её перестали дрожать. Правильно мыслит, - подумал Иануш, - если сразу не убили, значит, есть возможность выжить. А что, если она немая? Нет, ну какой же я глупец! Она же не понимает моего языка! Иануш улыбнулся и снова заговорил, перемежая свои слова жестами:
- Меня зовут Иануш. И-а-нуш, - медленно повторил он по слогам, ткнув себя кулаком в грудь. – А тебя?
Девушка впервые подняла глаза и посмотрела на кулак, который юноша прижимал к груди.
- Йоксе, - тихо произнесла она и опять опустила голову.
- Йо-к-се? - Иануш несколько раз повторил, запоминая необычное имя. – Йок-се, Ёк-се, Ёксе.
Куда ты идёшь, Ёксе? – Иануш вдруг подумал, что девушка голодна и полез в походную сумку, - Есть хочешь? – Он протянул ей обёрнутую в льняное полотно лепёшку, - Бери! Девушка отрицательно покачала головой:
- Меска! Эй вой сюйдэ! Юмяртко синя? – она показала на холм. Потом повернулась лицом к Солнцу, подняла руки к небу и запела:
Когда-то не было никого на белом свете,
Лишь один Господин неба!
Когда-то не было ничего на белом свете,
Лишь только само небо!
И тогда Господин неба сотворил воду
И стал смотреть, как в воде
отражается небо,
И тогда Господин неба
сотворил Великую птицу
И пустил её плавать по воде.
И поплыла по воде птица, сверкая опереньем,
И повелел ей Господин неба нырнуть,
И достать то, что под водою.
И достала птица землю.
И сотворил Господин неба землю,
Ещё раз нырнула птица и достала камни,
И сотворил Господин неба из них горы,
А затем Солнце и Месяц, и породил он Богов.
И взял Он камни и рассыпал на небе,
И так появились звёзды,
И сотворил Господин неба траву и деревья
И дерево одно большое, которое небо держит.
На дереве том свила гнездо Великая птица,
И появились звери и рыбы,
не было только людей,
И сотворил Господин неба людей
И повелел им охотиться.
Так заселилась земля, и появился Обычай,
По которому живут люди,
Не будет Обычая - не будет людей,
Превратятся все они в камни.
Скучно Господину леса одному,
Обычай велит невесту искать.
Ждёт Господин её на высокой горе,
За быстрою рекою.
Если найдут ему люди невесту,
Отправят туда, где ложится спать Солнце,
Если понравится Господину невеста,
Он заберёт её жить в свой дом,
Людям пошлёт он зверя в леса.
Если плохая будет невеста,
Зверям он отдаст её на съеденье,
Кости одни тогда люди найдут!
Девушка допела последнюю строку, опустила руки и отвернулась. Красиво поёт, - подумал Иануш, - жаль, что я ни слова не понял. И язык какойто такой… Смешной, что ли… Он продолжал её разглядывать с любопытством. Тёмно-русая коса, карие глаза, красивое лицо, не похожее на лица девушек его племени.
Продолжение следует
Вадим Казаков
Журнал "Родноверие" Выпуск-3 2010