Новгород в Х–ХV веках занимал особенное место в ряду древнерусских городов; его политическое и экономическое возвышение сопровождалось расцветом самобытной культуры и искусства. Выгодное географическое положение, обширные природные богатства и демократический строй создали предпосылки для развития самостоятельного народного искусства. В наше время Новгород предоставляет уникальную возможность изучения предметов древнерусского декоративно-прикладного искусства.
В культурном слое города благодаря особенностям влажной глинистой почвы, препятствующей проникновению воздуха и микроорганизмов, вызывающих разрушение органических материалов, хорошо сохранились костяные, деревянные, кожаные, текстильные изделия. Около 800 текстильных фрагментов, обнаруженных при археологических раскопках, позволяют получить представление об истоках, эволюции и художественной природе новгородских тканей, а также особенностях средневекового костюма.
Изображения «верёвочных» орнаментов на предметах декоративно-прикладного искусства являются отзвуком искусства плетения, которое было освоено человечеством на заре цивилизации. Популярность плетёного орнамента объясняется древностью возникновения плетения — одного из первых ремёсел человека.
Наиболее архаичные способы выработки текстиля стали самыми древними орнаментами. Орнамент в виде волнистой или зигзагообразной плетёнки из двух прядей, соотносимый со строением нити, применялся в искусстве всех народов. Его изображение в плоском и объёмном вариантах встречается и в средневековом Новгороде. Семантика плетёнки связывалась с водой — исходным состоянием всего сущего, оплодотворяющим мужское семя, заставляющим землю «рожать». Витые палочки, вырезанные из дерева, или, как их ещё называют, «веревочки», — частая находка археологов в Новгороде (рис. 1). Орнамент в виде витой нити из двух сложений переносился на предметы в неизменённом (рис. 2) или стилизованном (рис. 3) виде.
Изображение витой нити на резной планке из Новгорода имеет замкнутую структуру переплетения (рис. 2). Узлы — орнаменты в декоративном искусстве, часто имеют замкнутое переплетение, без начала и конца (рис. 4, 5, 6). Это усиливало их магическое воздействие. Выражение «спрятать концы» имело значение удачно совершить колдовское действие, сплести узел. С течением времени смысл менялся, выражение приобрело негативный характер. «Концы хоронить» значит плутовать, обманывать, скрывать.
Семь основных узлов стали той элементарной единицей, которая являлась основой сложных узоров. Новые варианты узелковых переплетений создавались на основе законов построения орнаментальных композиций. Часть узлов применялась в кораблестроении и сохранила названия морских узлов.
Узел «калач» служил символом жизни (рис. 7); он был самым распространённым магическим знаком, на основе которого создано множество орнаментов (рис. 8–13). Узел «восьмёрка» (морской) завязывается из одной нити (рис. 14). Морской «плоский» узел в Новгороде встречается в основном на копылах саней (рис. 15). В Суздале использовался в плетёном варианте в виде застёжек одежды. Узел «Геракла», охранительный от болезней, обычно изображался на груди воинов. В морском деле называется «прямым». В Новгороде найден в объёмном варианте реалистично вырезанным из дерева (рис. 16). Узел спиралевидного плетения выполняется из двух нитей, концы которых имеют направление движения по кругу (рис. 17). В слоях XIV века в Новгороде встречается на кожаных ремнях.
Выделяется несколько способов композиционного построения «верёвочных» орнаментов: 1) переплетение из одного узла; 2) соединение нескольких узлов в одно целое; 3) узлы с добавлением диагональных или вертикально-горизонтальных элементов; 4) узлы и кольцевые элементы; 5) орнаменты из узлов, созданные на основе линейных, круговых, спиральных способов композиционного построения.
Усложнение связей между знаками происходило постепенно. На предметах Новгорода самого древнего слоя декор предстаёт вполне сложившейся, целостной орнаментальной системой, для возникновения которой потребовалось не одно столетие развития культуры. По классификации А. К. Амброза новгородский орнамент X–XII веков занимает ступень перехода знака в орнамент с сохранением сакрального значения. Декор гармонично вписан в форму предметов, в то же время не теряет логику переплетений. В XIII–XIV веках происходит деградация «верёвочного» орнамента, связанная, очевидно, с затуханием традиций.
Узлы-калачи, изображённые на рукоятке ковша (рис. 8) и на деревянной колонне XI века из Новгорода (рис. 9), являются частью звериного орнамента. Переплетения узлов соединены неразрывно с фантастическими животными. Для аппликации кошелька (рис. 10) применён один узел, являющийся центром орнамента, который явно имеет магическое значение. Одиночный знак на деревянной уключине предстаёт в виде замкнутой логической композиции (рис. 11). Композиция из четырёх узлов-калачей и двух крестообразно расположенных овалов составляет часть ритмического ряда из подобных мотивов на крышке берестяного туеска XIII века и служит примером утраты значения узла как символа и превращения его в орнаментальное украшение (рис. 13). С принятием христианства на Руси произошёл перенос магического значения узлов на предметы культа. На миниатюре Новгородской Псалтыри XIV века узел-калач соединяется с куполом православного храма (рис. 12).
Археологические находки демонстрируют одновременное существование нескольких этапов развития плетёного орнамента. Процесс эволюции шёл достаточно медленно, наслоение приёмов декора характерно при сохранении старых и появлении новых тенденции. Височные кольца с узелковыми бусинками второй четверти XI века из Новгорода и Суздаля (рис. 18), сплетённые из тонкой бронзовой проволоки, представляют самый ранний вариант подобных изделий. Они являются копией нитки с тремя узелками, выполненной из металла.
Аналогичный способ изготовления войлочной пуговицы из Новгорода (рис. 19) указывает на то, что прообразом плетёных узлов из проволоки были текстильные изделия. Орнамент деревянного навершия XIII века (рис. 20) представляет изображение переплетения того же узла. Для усиления магического значения применялись нити, сложенные в несколько прядей. Плетение, образованное двумя узлами-калачами с девятью точками, возможно, служило символом супружеской верности и плодовитости, распространённой на все четыре стороны света.
В IX–XI веках на Руси получили распространение ювелирные изделия в технике литья в глиняные формы, которые изготовляли по восковым моделям. Литье по плетеным моделям из провощённых шнуров позволяло выплетать сложные узоры. Для того чтобы создать оттиск, необходимо иметь готовую оригинальную вещь. Отпечаток всегда вторичен, в любом случае предполагает наличие плетёного изделия.
На следующем этапе использование собственно текстильных приёмов в создании ювелирных украшений заменилось изображением внешнего вида переплетений, то есть технические приёмы выработки текстиля легли в основу плетёной орнаментики.
Магическая функция способствовала усложнению способов плетения и ткачества. Древние способы плетения были наиболее сложными, требовавшими нерационального, с точки зрения современного человека, количества времени на их изготовление. С течением времени упрощался способ выработки. Не только текстиль, но и орнамент терял знаковую сущность, превращаясь в украшение.
Именно сакральная функция текстиля, а не утилитарная, способствовала переходу технологического орнамента, получаемого в процессе тканеобразования, в «верёвочный» орнамент, который в средневековом Новгороде в большом количестве встречается на предметах быта. Узел в орнаментальной системе становится центром магического заклинания, увеличивая её смысловую наполненность. Например, для орнамента гребня X века из Новгорода (рис. 21) использован мотив плетёной кисти или бахромы пояса. Три линии образуют при пересечении «вечный» узел. Орнаменты медных браслетов из Новгорода X–XI (рис. 5) и XII века (рис. 4) сходны с изображениями на сосудах с «календарными чертами и резами», исследованными Б. А. Рыбаковым.
Орнаменты браслетов — косые кресты, символизирующие солнце; ромбовидная плетёнка с точками, расшифровывающаяся как вспаханное и засеянное поле; штриховая или плетёная линия, обозначающая воду. Браслет мог использоваться в аграрной магии как средство заклинания плодоносящих сил природы во время праздника Купалы, в день летнего солнцестояния, когда поклонялись двум элементам языческого культа — огню и воде. В орнаментах браслетов знаки земли, воды и солнца соединены в единую композицию, пронизанную магическим значением. Подобные изображения «вечных» узлов встречаются и на других предметах новгородского быта. Декор ложки для причастия передаёт с реалистичной точностью переплетение наложенных друг на друга нитей (рис. 22). Орнамент на бересте упрощён, более геометризирован, хотя и сохраняет систему переплетения (рис. 23). На первый взгляд кажется, что «верёвочные» орнаменты в эпоху Средневековья не использовались в народном костюме. Однако удалось выявить группу орнаментов, являющихся интерпретацией узелкового плетения. Превращаясь в орнаментальные мотивы, знаки постепенно утрачивали своё значение, смысл их терялся, форма упрощалась. Но и по сохранившимся изображениям можно восстановить мотивы, из которых они были произведены. Исследователями отмечается постепенное исчезновение ювелирных изделий в славянских захоронениях, на основе чего был сделан вывод о переходе узорочья в ткачество и вышивку народного костюма. Если это утверждение верно, то в текстильных орнаментах должно прослеживаться генетическое родство с узелковым плетением.
Создание орнаментальных текстильных мотивов относится к этапу упрощения и деформации формы знаков. Исследователями непервоначальная семантика сложных древних сюжетов к этому времени уже забыта. Понять первоначальную семантику можно только с привлечением сравнительных археологических данных. Трансформация «верёвочных» орнаментов при переносе на ткань заключалась в последовательном изменении формы: 1) геометризации мотивов; 2) замене переплетений разрывами нитей (условная передача); 3) утрате переплетений с сохранением формы узлов; 4) деформации внешнего вида узлов.
«Вечный» узел (рис. 24) — магический символ, использовавшийся многими народами, — в текстильном изделии сохранил свой внешний силуэт, но утратил рисунок переплетения нитей. Новгородская археологическая находка XII века — узел, состоящий из двух кожаных ремешков, переплетённых зигзагообразно, (рис. 25) превратился в популярный текстильный орнамент (рис. 26). Орнамент, украшающий ювелирные изделия в Новгороде XII века (рис. 27), трансформировался в текстильный мотив в виде «ромба с крючками» (рис. 28). Витая в три сложения нить (рис. 29) получила отражение в гребенчатом текстильном орнаменте (рис. 30). При изображении переплетения в местах наложения нитей использован способ разрыва линий.
Устанавливается связь между плетёнкой из двух перекрещенных овалов (рис. 31), изображение которой встречается на деревянных предметах в Новгороде, и текстильным орнаментом, состоящим из ромба и свастики (рис. 32). Мотив плетения, скомпонованный из двух перекрещивающихся овалов и ромба (рис. 33), многократно использовался на предметах, выполненных из самых различных материалов (рис. 34). Соединение ромба и креста связывалось с символикой женского и мужского начала. Элемент вышивки (рис. 35) содержит остатки переплетения колец с ромбом, который большей частью утрачен. На некоторых вышивках этот мотив сохранился значительно лучше (рис. 36). При введении разрывов в местах переплетений при переносе на ткань мог возникнуть новый орнамент в виде соединения ромба и свастики. Узел-восьмёрка (рис. 37) после геометризации и частичной утраты некоторых линий мог трансформироваться в орнамент из двух скобчатых элементов (рис. 38).
Орнамент женского головного убора из Тульской губернии и мотив вышивки мужской рубахи из Воронежской губернии сохраняют внешнюю форму узелковых мотивов, хотя и полностью утратили систему переплетений. Орнаментальные знаки на вышивке головного убора (рис. 39) строятся из комбинации двух узлов и ромба с крестом, схема переплетения которых представлена рядом. Узлы эти в качестве декоративных украшений буквиц широко использовались в средневековом Новгороде (рис. 40). «Вечный» узел, входящий в орнамент воронежской рубахи (рис. 41), в новгородском декоративном искусстве представлен на браслетах Х–ХII веков (рис. 4–6).
Даже сейчас появление узора на ткани воспринимается как маленькое чудо. В древности человек, умеющий создавать узоры, был волхвом, колдуном, наделённым сакральной силой, обладающим знанием, выходящим за рамки владения ремеслом.
В декоре русского народного костюма отражена языческая, магическо-заклинательная символика плодородия. Устойчивость определенных черт архаических сюжетов позволяет проследить постепенную изменяемость орнаментов. Брак и половая жизнь у ряда народов олицетворяются с посевом хлебных злаков и с растительностью, что отражается в ряде моментов при подготовке к свадьбе. Женщина уподоблялась живой природе, зерну, колосу, всему, что может давать урожай. Это фиксировалось знаками на одежде.
Узлы, завязанные на кожаных ремнях, сухожилиях животных, растительных материалах — ветках и траве, появились раньше, чем была освоена технология изготовления нитей. Они появились в связи с необходимостью закрепления шкуры животного на теле человека, инструмента и оружия — на рукоятке. Узлы выполняли функцию защиты не только в самом прямом смысле — развязавшийся узел мог привести человека к гибели во время охоты или к травмам во время работы, но также осуществляли и магическую функцию оберегов от злого влияния.
Каждый объект предметного мира, созданный руками средневекового ремесленника, наряду с утилитарной функцией приобретал значение символическое. Создавая ткань, человек ощущал себя сопричастным процессу творения мира, как бы повторяя действия Бога-Творца. Сам процесс изготовления ткани превращался в ритуал; орудия, применяемые для прядения и ткачества, становились обрядовыми предметами, отдельные элементы ткани — нить и узел — наполнялись магическим смыслом.
Одним из наиболее часто употребляемых средств в колдовской практике людей различных эпох являлось «завязывание» узлов и «обвязывание» нитями. Народы Древнего Востока, Греции, Рима применяли узлы и нити как предохранительное средство от болезней. На Руси навязывание на себя узлов с магической целью было явлением постоянным. Это был обычный способ волхования, осуждавшийся в христианской литературе: «... Хотя мало поболит или жена, или дитя, то оставише Бога врача душам и телам, ищем проклятых баб, чародейниц наузов... Глаголющи как наузы навязывати» (Даль В. И. О повериях, суевериях и предрассудках русского народа).
Исследователями выделяются четыре функции магических узлов:
- закрепление какого-нибудь полезного дела;
- преграда 6олезни и порче;
- «захват» нитью болезни и «перенос» ее в другое место;
- наведение порчи.
На толстой веревке завязывали девять узлов и били ей больного в лихорадке, чтобы изгнать беса; бородавки обвязывали волосами или шелковой нитью с тремя узлами и закапывали её в землю; красная тесьма в девять ниток на шее служила предохранением детей от скарлатины; для наведения порчи надо было завязать тринадцать узлов и т. д.
На территории России древнейшие ткани сохранились преимущественно в Новгороде. Особенностью новгородской глинистой почвы является насыщение её до предела влагой, препятствующей проникновению воздуха и микроорганизмов, вызывающих разрушение текстиля и других органических материалов. Среди прочих текстильных изделий во время раскопок в Новгороде были обнаружены плетеные изделия из кожаных ремней — наузы (рис. 1, 2).
Наузы носили на шее, на руке, пальце или обвязывали вокруг тела. В последнем случае нить часто заменялась поясом, который надевался на тело под рубаху. Постепенно значение науза-оберега переходит с нити, обвязанной вокруг пальца, на кольцо, вокруг кисти — на браслет, вокруг шеи — на ожерелье. Ювелирные украшения первоначально изготовлялись плетеными и витыми, позднее технические приемы выработки текстиля получили отражение в плетеной орнаментике. Наиболее архаичные способы выработки текстиля (плетение, вязание, витье) стали самыми распространенными и древними видами орнамента.
Всё искусство находится в неразрывной связи с природой. Геометрический стиль также связан с природными явлениями. В истории орнаментики это самый простейший стиль был свойственен народам в те времена, когда они находились на низкой ступени развития культуры. Южнорусский геометрический орнамент является древнейшим по отношению к северорусскому. Орнаментальные мотивы воронежского народного текстиля имеют корни в праславянской культуре. Элементы орнамента отражали языческое представления о мире и несли функцию заклинания, защиты и ограды. Мотивы орнамента, зашифрованные молитвы, заклинания определенным богам чаще всего связаны с аграрной магией.
Круг и квадрат с крестом являлись символом солнца, крест обозначал также четыре стороны света, распространение чего-либо на четыре стороны света. Треугольник — символ семени. Квадрат с точкой в центре — засеянное поле, колесо с шестью спицами — громовой знак. Плетёная коса — вода, текущая по земле. Ромб с крючками одними исследователями расшифровывается как символ солнца с лучами, другими — как мотив поля с растительными завитками, символизирующими высшую степень развития растения. Символы эти были у различных народов приблизительно одинаковые. В туркменском ковре мотив «гель» — в виде шестиугольника с завитками — обозначает цветущее поле или сад.
Браслеты из Новгорода ХII–XIII веков, связанные с языческим праздником первых всходов или молодых ростков (рис. З), являются примером магической аграрной орнаментики. Расположенные в центральной части браслетов треугольники символизируют семена, волнистая плетенка — воду. На боковых частях изображено пробуждение семян, зашифрованное тремя точками в треугольнике. Третий этап представляет молодые ростки — всходы. Вместо ростка мог изображаться и ромб с точками, что являлось символом вспаханного поля. Косой крест на фрагменте браслета — символ солнца, плетенка — вода, ромб с точками — вспаханное поле. Введение в систему солнце–вода–земля «вечного» узла, образованного двумя зигзагами-антиподами, имеет смысл заклинания вечной идеи плодородия.
В Воронежской губернии на бедрах, поверх рубах и понёвы, подпоясывалась покромка, которая состояла из черной ткани длиной 2,5 м и шириной 4–6 см, а также двух концов длиной 40 см. В данном случае термин «покромка» обозначает узкую ткань с кромкой, а в древности он символизировал кромку участка земли, чернозема. С обеих сторон покромка заканчивалась концами из шерстяной ткани, украшенной геометрическим орнаментом языческого происхождения. С покромкой было связано много обычаев, ритуалов и поверий. Когда весной в первый раз выгоняли стадо коров на пастбище, при выходе из села поперек дороги расстилали покромку, чтобы каждая корова обязательно переступила через нее. Такой магический ритуал обеспечивал крепкий здоровый приплод и большие удои молока.
На покромке из села Клеповка Воронежской области показаны этапы развития семени (простого креста) в росток (квадрат с точкой в центре, затем в ромб с растительными завитками и отделившимися семенами, который получил местное название «репей» из-за сходства этого элемента с репьем лопуха). Геометрический ромб с крючками, повсеместно распространенный у древних славян, считался символом солнца. Одновременно служил и символом плодородия, огня и жизни (рис. 4).
Новгородцы в XIV–XV веках носили по большей части одежду из крашеных тканей. Цвета одежд были разнообразные и особенно многочисленными были оттенки красного цвета. В новгородских берестяных грамотах № 262 и № 263, представляющих собой список свадебных даров, в числе других подарков упомянуто «портище зелени» и «портище голубине», то есть отрезы зелёной и голубой ткани, а именно количество, потребное на одну свиту или рубаху. Документ датируется XIV веком.
Кроме того, в грамоте № 288 (XIV век) упоминаются «золотник зелёного шолку, другии церлёного, третии зелёного жолтого…». По всей видимости, в грамоте речь идёт о закупке шелковых ниток для вышивания. Перечислены зелёные, красные и зелёно-жёлтые нитки.
Ганзейские источники XIV–XV веков свидетельствуют, что в Новгороде наиболее популярными были ткани фиолетового, зелёного и всех оттенков красного цвета. Чёрные сукна ввозились крайне редко. Единственное упоминание о чёрном сукне относится к 1362 году. В конце XV века рижские купцы, торгующие с Новгородом, просили, чтобы производители сукна чаще красили ткань в зелёный цвет, а чёрных делали бы поменьше.
Из 337 обрывков шерстяных тканей, взятых для анализа в Новгороде из слоев XIV–XV веков, оказалось 262 красных (202 — киноварного и 60 — карминного цвета), 40 чёрных, 20 жёлтых, 13 зелёных, 1 синий и 1 белый.
Непопулярность среди новгородцев синего цвета, видимо, объясняется его сакральным значением. Слово «синий» в мифологии славян указывает на связь предмета с потусторонним, загробным, миром, нечистой силой. Недаром синие кафтаны носили скоморохи, которых можно считать наследниками языческих жрецов.
Зализняк А.А. Древненовгородский диалект. – М., 2004. С. 609, С. 541.
Хорошкевич А.Л. Торговля Великого Новгорода с Прибалтикой и Западной Европой в XIV-XV в. – М., 1963.С.168.
Арциховский А.В. Одежда. // Очерки русской культуры. Ч. 1. – М., 1969. С. 282.
- Рис. 1. Науз ХII века из Новгорода.
- Рис. 2. Науз XIII века из Новгорода.
- Рис. 3. Браслеты из Новгорода XII–XIII веков, связанные с языческим праздником первых всходов.
- Рис. 4. Покромка из села Клеповка Воронежской области.
Наибольшее число различных способов выработки текстиля применялось при изготовлении плетёных шнуров и поясов. Обязательной принадлежностью любого древнерусского костюма, как женского, так и мужского, являлся пояс. Им подпоясывали рубахи, сарафаны, верхнюю одежду, крепили поясную. Пояс-оберег одевался под одежду. Мужчины подвешивали на пояс гребни, кисеты, огнива, нож в ножнах. К поясу как у мужчин, так и у женщин привешивались кожаные сумочки, заменявшие карман. Такая сумочка называлась «калитой» или «мошной» и имела значение кошелка. Девушки носили на поясе богато орнаментированные карманы — «лакомники». Вид пояса зависел от его назначения. Крестьяне и рядовые горожане носили простые плетеные или витые пояса, князья — драгоценные златотканые пояса с каменьями. В духовных грамотах — завещаниях московских великих князей и царей — встречаются упоминания этих фамильных драгоценностей. У Ивана Калиты было девять драгоценных поясов, у Дмитрия Донского — восемь.
Орнамент на одежде осуществлял связь человека с его соплеменниками на земле и предками. Знаки помогали определить положение человека в обществе и его принадлежность к определённой родовой группе. В орнаментах получили отражение архаические воззрения на мир, представления о космическом цикле, выраженном в сезонах года.
Подводя итог, важно отметить, что в культуре средневековой Руси плетение из нитей имело сакральное значение, которое передавалось предметам, на которые наносился «верёвочный» орнамент. Эволюция плетения в орнамент происходила на протяжении длительного периода, претерпевая изменения в несколько этапов. Генетическое родство плетения и орнамента прослеживается на предметах, выработанных из различных материалов, в том числе и текстильных изделиях. Проведённое исследование «верёвочного» орнамента позволяет предположить, что «узлы счастья» — декоративный элемент одежды многих народов — присутствуют в завуалированном виде в орнаментике русского народного костюма.
Пронина Анастасия (Светозара)
Список литературы:
- Савенкова М.М. Плетёные изделия из Новгорода. Новгород и Новгородская земля. История и археология. Выпуск 25, 2011 г.
- Савенкова Марина Михайловна. Художественный текстиль древнего Новгорода X–XV вв. Автореферат диссертации. 1997 г.
- Савенкова М. М. Ручное художественное ткачество. Учебно-методическое пособие для преподавателей и студентов высших и средних учебных заведений. Воронеж, 2002.
- Савенкова М.М. Верёвочный орнамент на Волхове. Журнал «Родина», № 9, 2009 г.
- Елеонская Е. И. Сказка, заговор и колдовство в России. — Москва, 1994.
- Маслова Г. С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах XIХ–начала ХХ в. — Москва, 1984.