В традиционной культуре и фольклоре мир человека, пространство его обитания делится на «свое» и «чужое». Не всегда можно точно сказать, где проходит граница между мирами, какой отрезок пространства еще «свой», а какой уже «чужой». Лес, река, болото, горы являются для русского крестьянина «чужим» миром, и о том, что эти участки пространства наделены признаками удаленности, непроходимости, недоступности и т.п., написано немало исследований 99.
Несколько сложнее с рукотворными объектами: колодцами, банями, овинами и т.п. С одной стороны, они созданы людьми, то есть должны принадлежать «своему» освоенному пространству, миру человека и культуры, но с другой — они могут быть местом обитания нечистой силы или местом контакта с ней. Действительно, многие святочные гадания, связанные с вызовом демонического персонажа, проводились в бане, овине или у колодца: «Это у меня покойница мама всё рассказывала.
Они какие-то в овины ходили, гадали. И вот одной говорит (Аинька ее звали, подруга мамина). Она, говорит, храбрая така, бойка была. И маму-ту Ксеней звали, она говорит: “Ты, Ксюшка, не ходи! Я перва пойду!”. А нас, говорит, собралось полно! (Мама-то у меня из Копнино.) Нас, говорит, полно собралось. А она (подруга. — В.Д.) говорит: “Я пойду! Я перва!”. Она пошла, только подошла туда…. И вот, и “суженый-ряженый...” вот тама — и вот он ей и хлопнул по заднице-то лопатой. Деревянной. Оттудова идет: “Ну как, Аинька, ну как Аинька?”. — “Да вы знали, да мне не сказали!”. Вот и всё. Вот чё. Да, вот. Вот и всё. Вот-таки дела. Да и это вот. Это... “Шани-мани... — вот я вспоминаю, мама мне всё рассказывала, — голой ручищей по моей жо”...» (Зап. от Веры Михайловны Зайцевой, 1926 г.р., д. Матвеевка, Селивановский р-н, Владимирская обл. Соб. А. Б. Ипполитова. 2007 г.) [АЦРФЭ100-2007 (33–12–17)] 101.
Несмотря на то, что данные постройки сделаны человеком, в большинстве народных представлений и верований они относятся либо к так называемым «нечистым» местам (баня), либо к местам, связанным с определенными ритуальными практиками, для которых был необходим контакт с нечистой силой (овин). Вследствие этого такой участок пространства приобретал статус опасного.
Наконец, есть локусы, которые совмещают признаки природного и культурного пространства. Они осмысляются как некий пограничный мир, путь в «иное» пространство и канал связи с потусторонним миром. Наиболее характерным примером такого пространства можно считать колодец, который выступает местом и объектом магических ритуалов. С одной стороны, он становится святым, «чистым» местом, находящимся под покровительством Богородицы и Параскевы Пятницы. В то же время это опасный локус, связанный с хтоническими силами: в колодце могут жить баба-железнячка, жаба и т.п. персонажи. Их обычно упоминают в формулах устрашения детей, чтобы те не приближались к колодцам. У некоторых славянских народов есть дух-охранник колодца (болг. Топик), которым становится душа самоубийцы-утопленника. Он ходит вокруг колодца по ночам, поэтому люди остерегаются приближаться к источнику в это время. Но в русской традиции колодец — это место гаданий о судьбе: «В колодец чередом кричали. Вот наклонишься и крикнешь. И слушаешь, с какого края эхо отзовется. С какой стороны слышишь, туда и замуж выйдешь» (Зап. от Антонины Герасимовны Деребиной, 1932 г.р., д. Новое Ратово, Муромский р-н, Владимирская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 2006 г.) [ЦРФ-Э-1136] 102.
Одним не совсем «своим», но и не «чужим» отрезком пространства является дорога, которая создана людьми, но даже в пределах деревни может быть опасна для человека. Прежде всего, речь идет о перекрестках, где обычно гадали на суженого: «”Где сабака лаит, там и жених живёт”. Вот на пирикрёстке выйдешь и слушашь — ага, где сабака лаит» 103. На дороге могла произойти встреча с нечистой силой. Представления об особых духах дороги — встречниках — в русской традиции довольно редкое явление. По функциям они близки чертям, которые подсаживают путника на свою телегу, а потом те оказываются в болоте или другом необитаемом месте: «…Он сел. — И подалёко? — Поехали, щас приедем! И мчатся на тройке. — Далёко вы везете? — Сиди, щас приедем. — Мчатся опять на тройке ина этой. Он сидел, сидел, опускает на подножки в этом тарантасике и перекрестился: “Господи, Иисусе Христе, сыне Божий. Да далёко же вы меня везете?” И никого не стало. Они почти до Плотавьево его довезли. И он заместо тарантаса сидит… (там у нас с километр цела, мне показывали место, овраг такой есть, обрывом овраг по задорожью окружають), и он уже опустил ногу в етот овраг…» 104. Также считается, что на дороге обитает нечистая сила, пугающая путников по ночам, а в колеях дороги обитают души грешников 105.
Как видим, даже те части пространства, которые традиционно относятся к категории «своего», могут представлять для человека опасность, поскольку в определенных случаях становятся проницаемыми для представителей «иного» мира. «Чужое» пространство само по себе опасно для человека. Проникновение на эту территорию и ее освоение требует соблюдения определенных правил поведения, призванных защитить как самого человека, так и весь деревенский социум от негативного влияния потусторонних сил.
В русской фольклорной традиции довольно много текстов разных жанров, в которых в той или иной форме содержатся различные элементы этносоциальной регламентации поведения одного человека или всего социума. Это могут быть магические действия, заклички, былички и т.д. Особую группу составляют поверья, содержащие единую систему установок и стереотипов, обязательное соблюдение которых делает жизнь этноса стабильной.
Правила, которыми руководствуется человек традиционной культуры, осваивая природное пространство, до настоящего времени почти не привлекали внимания исследователей. Между тем данные тексты составляют значимый элемент традиции. В них определяется то, как человек должен себя вести, покидая освоенное культурное пространство и вступая на территорию пространства природного.
Безусловно, рамки статьи не позволяют рассмотреть все отраженные в поверьях правила поведения вне дома. Поэтому остановимся на тех, которые связаны с освоением трех основных пространств: воды, леса и неба.
Вода
Магические свойства воды подробно рассмотрены в целом ряде исследований. Вода является чужим и опасным пространством, средой обитания нечистой силы и душ умерших. В то же время природные свойства воды (прозрачность, свежесть, быстрота течения и т.д.) наделяют ее очистительной, апотропейной и продуцирующей семантикой, которая раскрывается в многочисленных обрядовых формах (пускание по воде, обмывание, купание и т.п.) 106. Для Центральной России водные источники — это прежде всего реки, родники, озера и колодцы, то есть места, где можно взять воду для хозяйственных нужд или получить из воды продукты питания (рыбу, раков и т.п.). В одном случае в контакт с водой вступают в первую очередь женщины, в другом — мужчины. В русской традиции были как общие для обоих полов правила, так и диктуемые гендерными различиями.
Наиболее устойчивым правилом, связанным с освоением водного пространства, является предписание, запрещающее мужчинам ходить к источнику за водой: «Сейчас вот вода в доме есть, но вот, бывает, отключат, и идешь к колодцу. Мужик — ни приведи Бог, чтоб мужик по воду, когда ходил… Бабы заклюют, обругають. Нельзя» (Зап. от Нины Сергеевны Рогожиной, 1936 г.р., д. Чулково, Гороховецкий р-н, Владимирская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 2002 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 17] 107. Мотивировок такого запрета несколько. Так, например, считается, что если мужчина пойдет за водой, то в деревне начнутся пожары, которые будет трудно потушить из-за недостатка воды: «Пожары будут сильны, если мужик по воду пошел. Вода уйдет — потушить не смогут, воды не будет» (Зап. от Марии Сергеевны Игнатовой, 1917 г.р., п. Малошуйка, Онежский р-н, Архангельская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1989 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 17-1].
Есть и другая мотивировка. Считается, что если мужчина пойдет за водой, то будет большой неурожай, вызванный засухой: «Если мужичок по воду пошел. Считай всё! Сгибнет всё. Засуха будет, и поливай — не поливай, сгибнет всё: весь хлеб погорит, весь огород» (Зап. от Константина Петровича Земенёва, 1927 г.р., пос. Пуксоозеро, Плесецкий р-н, Архангельская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1988 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 17-2]. Наконец, встречается и третье объяснение. Полагают, что в этом случае вода уйдет из источника: «Мужиков по воду не пускали, неча им там делать. Как он воду возьмет, та вода и уйдет. Не будет воды, уйдет» (Зап. от Ульяны Николаевны Кисловой, 1923 г.р., п. Хохлово, Кадуйский р-н, Вологодская обл. Соб В. Е. Добровольская. 1987 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 17-3].
В то же время мужчина может приносить воду для хозяйственных нужд, если он несет ее не в дом, а, например, в баню или для полива огорода: «Мужики воду в дом носить не должны. Чтобы вот не было… Как принесут — несчастье какое будет. Пожар там, еще что» (Зап. от Натальи Владимировны Лобановой, 1934 г.р., п. Тихменево, Рыбинский р-н, Ярославская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1991 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 21]. Единственное место, откуда мужчина может принести воду в дом, — это колонки. Считается, что техника не подвержена негативному влиянию мужского начала: «Воду для питья мужчины только на колонке брать должны. К колодцу или там на реку раньше не ходили, им нельзя: вода уйдет. А на колонке можно, тут ничего не будет» (Зап. от Клавдии Ивановны Вороновой, 1925 г.р., с. Верхний Ландех, Верхнеландеховский р-н, Ивановская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1996 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 13]. Однако некоторые исполнители считают, что и в этом случае могут возникнуть проблемы: «Мужик воду не должен в дом носить, ему нельзя. И с реки нельзя, и с колонки: что так все погорит, что так. Воды для огорода не будет» (Зап. от Павлы Ивановны Бородиной, 1923 г.р., п. Подюга, Котласский р-н, Архангельская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1988 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 3-2] 108.
Итак, по народным поверьям за водой должны ходить только женщины. Однако и на них распространяется большое число предписаний, регулирующих время забора воды, а также физиологический, социальный, возрастной статус самой женщины. В обычных бытовых ситуациях за водой ходят только в первой половине дня. Считается, что в это время вода новая, а, следовательно, безопасная для здоровья людей: «До обеда воду брать нужно, с утра и до обеда. Она тогда новая, польза от её» (Зап. от Валентины Ивановны Смирновой, 1924 г.р., д. Дубки, Рузский р-н, Московская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1991 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 5]. Считается, что если вода не «новая», то она может нанести вред человеку, который ее использует. Так, взятую во второй половине дня воду нельзя использовать для питья: «червяков в ней много, они в животе будут от её» (Зап. от Ольги Константиновны Беловой, 1925 г.р., п. Кизема, Устьянский р-н, Архангельская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1989 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 5-1].
Ее нельзя использовать и для стирки и мытья посуды: «от старой воды ткань сечется, всё в дырах будет белье» (Зап. от Валентины Ивановны Смирновой, 1924 г.р., д. Дубки, Рузский р-н, Московская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1991 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 5-2]; «нельзя старой водой не то что мыть, ополоснуть нельзя посуду: кто из нее есть будет, умается болячками во рту» (Зап. от Павлы Ивановны Бородиной, 1923 г.р., п. Подюга, Котласский р-н, Архангельская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1988 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 5-3]. «Старую» воду можно использовать для мытья полов, но только сбрызнув их после этого святой или «новой» водой. В противном случае полагали, что «обезножат все, кто по этому полу ходят» (Зап. от Веры Владимировны Ворониной, 1936 г.р., п. Илеза, Устьянский р-н, Архангельская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1989 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 5-4].
Особенно опасна вода, взятая на закате или в темноте. Она используется для наведения порчи, и ее берут только колдуны: «Если воду по темну берут — это колдунья, она свои дела с этой водой делает, людей урочит, портит» (Зап. от Сергея Владимировича Волкова, 1934 г.р., п. Удомля, Ленский р-н, Архангельская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1990 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 8].
Опасной считается и та вода, которая простояла ночь в доме: от нее будет болеть голова. Но в некоторых случаях рекомендовалось использовать именно такую воду. Так, например, чтобы в доме не было тараканов, углы нужно было вымыть именно ею: «От тараканов мы брали воду, она ночь в доме отстоит и вот каждый угол ей моют, и вот уходят тараканы. Она только ночь должна простоять, старой водой моют» (Зап. от Елены Тихоновны Бурковой, 1925 г.р., п. Илеза, Устьянский р-н, Архангельская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1989 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 16].
Безусловно, в ритуально значимые даты воду берут ночью, но не на закате, а после полуночи, поскольку такая вода обладает самыми сильными положительными свойствами (ср.: крещенская, сретенская, троицкая вода). Однако известны ситуации, когда воду необходимо брать на закате — прежде всего для обмывания покойника. Ее использовали и для остановки молока при отлучении ребенка от груди, а также для некоторых других магических обрядов.
Временные границы забора воды зависели от разных ритуальных ситуаций, но для повседневных нужд воду брали только в первой половине дня.
Существовал целый ряд правил, регулирующих обращение женщины с водой. Наиболее правильным считалось, чтобы воду приносила в дом замужняя женщина или девушка, уже «сходившая в молодые», но еще не «прыгнувшая в сарафан», то есть уже начавшая посещать полноценные гуляния (гулять «рощей»), но которую еще нельзя сватать 109. Для замужних небеременных женщин, как и для девушек упомянутой группы, существовала только одна ситуация, при которой нельзя было ходить за водой, — это регулы. Считалось, что вода, набранная во время менструации, принесет болезни и даже смерть тем, кто будет ее пить или употреблять в пищу: «Когда уж на платно пришло, тут уж по воду не ходят. Эта вода болезнь несет» (Зап. от Валентины Ивановны Смирновой, 1924 г.р., д. Дубки, Рузский р-н, Московская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1991 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 21-3].
Значительно больше запретов существовало для беременных женщин. Так, беременной запрещалось ходить за водой во избежание неприятностей, угрожающих не только ей и ее будущему ребенку, но и всей сельской общине. Например, полагают, что если беременная пойдет за водой, то у нее преждевременно отойдут воды и ребенок задохнется; у нее родится мертвый младенец (его душу якобы заберет вода); у нее случится выкидыш. Кроме того, считают, что там, где беременная пройдет с ведрами, случится пожар.
Разнообразны запреты на хождение за водой, распространяющиеся на вдов, солдаток и старых дев. Так, вдова должна ходить по воду как можно раньше, поскольку встреча с кем-нибудь из односельчан сулит ей смерть ребенка или другого близкого родственника. Причем вдова, идущая за водой, предвещает встретившему ее человеку смерть от огня, а идущая уже с водой — смерть от утопления. Считается, что если солдатка, идущая по воду, кого-то встретит по дороге, то ее муж будет убит. Пожилые исполнители отмечали, что во время войны к колодцам за водой ходили старухи, дети или молодые девушки, но не женщины, чьи мужья воевали. Появление такой женщины у колодца предрекало ей получение известия либо о смерти мужа, либо о его измене. Существовало и другое поверье: если солдатка появится у колодца, то она родит ребенка не от мужа 110.
Второй тип контактов женщины с водой — это полоскание белья 111. Если стирать и замачивать белье можно в любое время суток, то полоскать — только в первой половине дня. Многие исполнители осуждают героинь «трудной судьбы» из фильмов о деревенской жизни, которые полощут белье вечером: «Вот эта Клавдия, вот у нее судьба не складывается, вот Федора убили ее, и вот с Фролом тоже неладно, а всё потому, что белье она в ночи полоскает. Она ж свое счастье отполаскивает» (Зап. от Павлы Ивановны Бородиной, 1923 г.р., п. Подюга, Котласский рн, Архангельская обл. Соб. В. Е. Добровольская 1988 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 18]. Те, кто помнит этот эпизод фильма «Тени исчезают в полдень», знают причину этого позднего полоскания, но для наших исполнителей оправдание «много работы в колхозе» не является убедительным: «Вот сколько б работы не было, чтоб на реку в ночи полоскать пошли!
Да это только с горя, и то не пойдут. Что ж свое счастье отполаскивать!» (Зап. от Валентины Ивановны Смирновой, 1924 г.р., д. Дубки, Рузский р-н, Московская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1991 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 5]. Более того, некоторые уверены, что белье на реке ночью полощут колдуньи, и этим магическим актом они наводят порчу на людей: «Вот у нас бабы — днем вот, а лучше с утречка полощут, а тут гляжу, она — уж темень — на реку пошла: она колдунья. Она пошла урочить кого…» (Зап. от Клавдии Ивановны Вороновой, 1925 г.р., с. Верхний Ландех, Верхнеландеховский р-н, Ивановская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1993 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 14–5].
Наконец, еще один тип контакта женщины с водой — это купание. Надо сказать, что традиционная культура не одобряет купание женщины в принципе: «Чегой-то бабе в воде бултыхаться, только черта манить» (Зап. от Игнатовой Марии Степановны, 1917 г.р., п. Малошуйка, Онежский р-н, Архангельская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1989 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 9–14]. Если все-таки возникали ситуации, когда женщина входила в воду, то она должна была соблюдать ряд правил: остаться в рубашке, не снимать креста, не плыть и лучше вообще не отходить от берега 112. Рубашка, так же, как и крест, выступала оберегом от нечистой силы. Опасность наготы в народе видят в том, что она привлекает нечистую силу 113. Запрет отходить от берега связан с тем, что женщина может привлечь водяных духов, которые утащат ее под воду: «Вот баба от берегу отойдет, а ее шеликун под воду и утащит. Всё старались так, поближе к берегу в воде-то, чтоб шеликун не баловал» (Зап. от Клавдии Алексеевны Волгановой, 1937 г.р., п. Пуксоозеро, Плесецкий р-н, Архангельская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1986 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 7–1].
Итак, все приведенные поведенческие нормативы должны были препятствовать привлечению нечистой силы к действиям женщины у воды. Она должна была остаться почти незамеченной у реки и не побеспокоить хозяина этого локуса.
Иная ситуация с мужчинами. Поскольку основной причиной появления мужчин у воды была работа, то правила поведения предписывали им заключать договор с хозяином стихии. И если женщина должна была быть у воды незаметной (она как бы тайно использовала воду), то мужчина пользовался водной стихией открыто. В договор с водяными духами вступали рыбаки, мельники и сплавщики леса.
Наиболее яркий пример — договор мельника и водяного. При постройке мельницы устанавливается («кладется») завет. Обычно в форме такого завета выступает человеческая жертва. А. В. Балов отмечает, что «среди крестьян ходили слухи о том, что мельники специально сталкивали в пруд припозднившихся путников» 114. С.В. Максимов пишет о некой форме строительной жертвы, предназначенной водяному, для того чтобы тот не прорывал запруды и не портил жернова: «… при постройке мельницы под бревно, где будет дверь, зарывали живым черного петуха и три “супорыжки”» 115. Однако значительно чаще водяной сам забирал обещанную жертву. Впрочем, иногда водяному обещают не людей, а животных: «Мельницу, говорят, строят, и какой-то заклад делают. Вот у нас у соседа две лошади потонули у мельницы. “Мельник, — говорил мужик, — когда строил мельницу, обещал лошадей…”» 116.
Для того чтобы мельница сохранялась в идеальном состоянии, мельник должен был приносить жертву водяному каждый год. Если обещана человеческая жертва, то водяной может забрать обреченного несмотря на все предосторожности: «В деревне Дмитриевка, близ Красной церкви, находилась мельница. Туда из соседних деревень приезжали мужики молоть зерно. Однажды собрались мужики из соседнего села на мельницу молоть зерно. Приехали, помололи муки. Погода стояла жаркая, и они решили искупаться в пруду, который находился рядом с мельницей, они услышали страшный тяжелый вздох похожий на стон: “О-о-о-х. Подошло время, а обреченного нет”. Этот стон доносился из воды… Вдруг раздался топот. Это скакал пастух, который пас неподалеку стадо коров… Пастух слез с коня и бежит к пруду, но мужики его остановили, рассказали, что слышали странный вздох. Тогда пастух решил, что в воду не пойдет, а обмоется водой на берегу. И только водой он полил на себя, как тут же упал замертво. И из пруда донеслось: “Наконец-то!”. И из-за этой истории мужики вернулись домой седыми» 117. Иногда вместо человеческой жертвы мельник обещает водяному собственную душу: «Одному мельнику сильно везло: он водяному душу на срок продал, и всё ему с той поры удавалось. Изошел срок, приходит к нему водяной за душой: “Давай душу!”» 118.
Однако чаще мельники приносят в жертву водяному животных или предметы. Так, в Новгородской обл. под колесо мельницы бросали шило, мыло и голову петуха 119. Наиболее распространенным подарком являются животные черной масти, как живые, так и мертвые — «непременно в шкуре». В то же время С. В. Максимов отмечал скудость жертвы: «Водяные довольствуются и мукой с водой в хлебной чашке, и крошками хлеба, скопившимися на столе во время обеда» 120. Для того чтобы водяной не слизывал с колеса смазку, ему «в первые заморозки опускают под колесо кусок сала…, окорок или хотя бы свиную кишку» 121. Если на мельнице происходили какие-то поломки, то мельник тоже одаривал водяного: «Старики рассказывали, что мельник, когда колёсы мельницы не крутятся, берёт угощение и идёт к водяным в гости, а у них там царство целое, мельник-то к главному идёт. Водяной как человек из себя. Ещё говорят, когда мельница не крутится, петуха живого с камнем в реку бросают, после этого мельница крутиться начинает» 122. Таким образом договор как бы всё время продляется. Причем водяной продолжает охранять даже разрушенную мельницу. Единственной причиной для разрыва договора может быть смена хозяина мельницы: «…мельница водяная была. И в пруду утонет кто — вот, говорили, что это мельник завéтил. Богатого мужика была мельница. А вот “Коммуне” (колхозу) стала принадлежать мельница, так перестали тонуть» 123.
Похожий договор заключался плотогонами, но, судя по немногочисленным записям, сплавщики просили у водяного права без проблем передвигаться по реке, то есть находиться продолжительное время на территории водяного. Такой договор заключался ежегодно: чаще всего в начале сезона водяного угощали водкой и табаком, бросая эти продукты в реку, а в конце устраивали на берегу праздник, сопровождавшийся ритуальным одариванием.
Несколько иная форма договора существовала между водяным и рыбаком: здесь речь шла не только о праве находиться на воде, но и пользоваться собственностью водяного — рыбой. Договор был бессрочным, так как, с одной стороны, имелись «рыбацкие отпуски», передававшиеся по наследству, с другой — ритуальные одаривания водяного в определенные календарные даты. И наконец, правила, связанные с получением рыбы, то есть перехода собственности водяного в собственность человека: обычно первую или последнюю пойманную в сезоне рыбу целовали и отпускали обратно / разрезали и бросали в воду / съедали сырой / зарывали в землю: «Первую заостроженную рыбу зарывают в землю для удачи» 124.
Как видно из вышеприведенных примеров, договор, который мужчины заключали с водяным, был связан с освоением природного пространства, использованием водных ресурсов и свободным передвижением по воде.
Лес
Освоение леса происходило по другим правилам. В лес ходили все члены деревенского социума, и поэтому каждый человек вступал в свои отношения с хозяином леса. Между лешим и пастухом, лешим и заготовителями леса, лешим и углежогом, лешим и охотником существовали определенные формы договорных отношений, идентичные договору водяного и рыбака. Люди же, ходившие в лес за грибами и ягодами, должны были соблюдать правила, связанные прежде всего со временем посещения леса. Так, в лес нужно было ходить только в первой половине дня: «чтоб хозяина не беспокоить» (Зап. от Валентины Ивановны Смирновой, 1924 г.р., д. Дубки, Рузский р-н, Московская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1991 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 12–3]. Иногда исполнители уточняют, что приходить в лес нужно после рассвета, а уходить — до полудня: «Сейчас в лес кто как хочет ходит. С утра, конечно, чаще, но бывает с такого ранья — потемну в лес идут, страсть. А раньше на рассвете уходили, чтобы уже светло было в лесу, и уходили до полдня, чтобы лесовой дед не серчал» (Зап. от Надежды Васильевны Лобановой, 1934 г.р., п. Тихменево, Рыбинский р-н, Ярославская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1997 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 18–6].
Ночью в лес ходили только для добывания магических артефактов или способностей. Так, купальской ночью можно было добыть цветок папоротника или разрыв-траву, а оставив на ночь в лесу гармонь или топор, можно было получить в дар от лешего чудесные способности.
Были дни, когда вообще не рекомендовалось ходить в лес. Наиболее известным является праздник Воздвиженья, который осмысляется как звериная Пасха, когда «…все звери выходят, и в лес нельзя … ходить» 125. Появление в лесу в этот день было чревато встречей со змеей. Считалось, что змея может не только укусить человека, но и забрать его с собой под землю, где она зимует, и его спасут только определенные магические обряды, которые нужно совершать весной. Были и другие дни, когда не рекомендовалось появляться в лесу, например, на Троицу: «лес именинник в этот день» 126.
Однако и в те дни, когда не было запрета на посещение леса, появление там требовало соблюдения определенных правил. Так, войдя в лес, нужно было попросить у лешего разрешения на нахождение на его территории, первые найденные ягоды или грибы нужно было оставить на пне в дар лешему, принесенные из дома хлеб, яйца, другие продукты также оставляли хозяину леса. В лесу нельзя было аукаться и громко разговаривать, так как это могло побеспокоить хозяина леса. При несоблюдении этих правил леший обычно начинал водить человека, не давал ему выйти из леса, скрывал путь и т.д. Если по какой-то причине человек оказывался в лесу в неурочное время и вынужден был остаться там ночевать, то он должен был попросить лешего пустить его на постой: «Вот как-то в лесу плутали долго, и вот ночевать пришлось. Нашли местечко под елкой и просят: “Дедушка хозяин, пусти на постой”, и спокойно всю ночь спали. Не пугало их» (Зап. от Зинаиды Степановны Москалевой, 1945 г.р., г. Тутаев, Ярославская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1992 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 6–1].
В лесу у лешего просили разрешения на разведение огня, строительство охотничьих заимок, рубку деревьев как на дрова, так и для строительства дома и т. д.
Как видим, человек, попав в лес, осознавал эту территорию как часть неосвоенного чужого пространства, находившегося во власти мифологического персонажа, контакт с которым опасен. Для обеспечения собственной безопасности люди должны были соблюдать ряд поведенческих нормативов.
Небо
Если вода и лес были теми участками пространства, где человек мог появляться, то небо было заведомо недостижимо, тем не менее люди должны были правильно взаимодействовать и с небесной твердью. Так, нельзя было своими поступками обижать солнце, которое, обидевшись, могло перестать светить, в результате чего наступало затмение; оно могло наслать засуху или, напротив, переставало греть, что приводило к сильным заморозкам. На солнце нельзя было показывать пальцем, так как оно могло от этого скрыться, нельзя было ругаться матом, глядя в небо, и т.д. 127 Аналогичные запреты существовали и для луны, звезд 128, радуги.
Например, луне приписывается способность влиять на судьбу человека, забирать его долю и т.п., поэтому беременная женщина не должна была смотреть на полную луну, так как в противном случае «ей луна младеню подменит» (Зап. от Павлы Ивановны Боролиной, 1923 г.р., п. Подюга, Котласский р-н, Архангельская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1988 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 14]. Считается, что если будущая мать смотрит на полную луну, то ее ребенок станет лунатиком: «На луну брюхатой бабе смотреть нельзя — дитё ходить будет, лунатиком будет» (Зап. от Валентины Ивановны Смирновой, 1924 г.р., д. Дубки, Рузский р-н, Московская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1991 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 8].
Нельзя беременной выходить под полную луну во избежание тяжелых родов: «Под луну, если беременна, выходить нельзя — тяжело рожать будешь» (Зап. от Зинаиды Степановны Москалевой, 1945 г.р., г. Тутаев, Ярославская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1992 г.) [АниЦткэ. Ф.8. П.14. Е.Х. 19]. Беременной нельзя умываться при полной луне: «Ребенок сойдет, луна к себе его притянет» (Зап. от Надежды Васильевны Лобановой, 1934 г.р., п. Тихменево, Рыбинский р-н, Ярославская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1997 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 4-7].
Радуге свойственна амбивалентная природа. В своей положительной ипостаси она выступает только как знак благосклонности божественных сил к людям и не действует самостоятельно. В отрицательной — она выступает в роли демонического, причем крайне активного персонажа: она пьет воду из всех источников и ворует воду с земли, поэтому ее появление на небе после дождя предвещает скорую засуху. В материалах Бюро князя В. Н. Тенишева И. Л. Щеглов сообщает, что в с. Ляхи Меленковского уезда Владимирской губернии 129 говорят, будто, «по народному мнению, радуга упирается концами в воду и пьет ее» 130. Об этом же пишет С. Галахова из с. Спас-Сечеи Муромского уезда 131: «В народе считается, что радуга пьет воду из болот» 132.
Радуга забирает с земли не только воду, но и людей — может засосать в себя человека. С этим представлением связан устойчивый и широко распространенный запрет выходить под радугу. Данное свойство радуги — всасывать в себя — реализуется и в представлении о ней как о вампире, высасывающем кровь у оказавшегося под ней человека. Особенно опасна радуга для девушек во время первых месячных, поскольку она у них «кровь возьмет, и девка бледная и хвóрая будет» (Зап. от Надежды Васильевны Лобановой, 1934 г.р., п. Тихменево, Рыбинский р-н, Ярославская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1997 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 15].
Радуга обладает колдовскими способностями, она может зачаровывать человека. Попав под ее чары, он ничего, кроме радуги, не видит. Своим колдовством радуга может останавливать взгляд; вероятно, именно с этим свойством радуги связан запрет смотреть на нее. Считается, что если кто-то посмотрит на радугу, то не только будет испытывать проблемы со зрением, но и полностью ослепнет: «На радугу нельзя смотреть — ослепнешь, такое уже не раз бывало» (Зап. от Клавдии Алексеевны Волгановой, 1937 г.р., п. Пуксоозеро, Плесецкий р-н, Архангельская обл. Соб. В. Е. Добровольская. 1986 г.) [АниЦткэ. Ф. 8. П. 14. Е.х. 7–1] 133.
***
Итак, осваивая природное пространство, человек чаще всего вступал в договор с хозяином осваиваемого локуса. В тех случаях, когда договор отсутствовал (например, между водяным и женщинами), необходимо было соблюдать целый ряд правил, чтобы не разрушить установленный порядок мироустройства. Даже в тех случаях, когда у пространства не было «официального» хозяина и в силу этого договор с ним был невозможен, а освоение его было визуальным (как, например, в случае с небом), человек всё равно должен был соблюдать нормативы, которые призваны сохранить устоявшийся порядок и защитить как самого человека, так и весь деревенский социум от опасностей, исходящих от мира природы.
Добровольская В.Е.