Мы настолько привыкли к тому, что год начинается с января, а латинские в своей основе названия месяцев так прочно вошли в русский язык, что мало кто задумывается, почему последний месяц называется декабрем, то есть десятым (сравни – декада).
Существующие названия месяцев появились на Руси после принятия христианства. По римскому календарю первым месяцем считался март, а потому четыре осенне-зимних месяца получили порядковые номера – седьмой (september), восьмой (october), девятый (november), десятый (december). В Древней Руси не было единого годового исчисления. Гражданский год начинался с марта, церковный – с сентября (как в Византии), а народный – с зимнего солнцеворота. В 1348 г. в Москве церковным собором было установлено, чтобы и гражданский год начинался с сентября, но фактически это утвердилось лишь в конце XV веке (1). Указами Петра I от 19 и 20 декабря 1699 г. исчисление нового, 1700 года началось с января, и, таким образом, 1699 год длился на Руси только четыре месяца, зато в XVIII столетие она вступила на восемь месяцев раньше! Петровский указ от 20 декабря гласил: «...А будущего Генваря с 1 числа настанет новый 1700 год купно и новый столетний век и для того доброго и полезного дела... впредь лета счислять в Приказах и во всяких делах и крепостях писать с нынешнего Генваря с 1 числа...» (2).
Как же назывались времена года и месяцы у наших предков и сохранились ли где-нибудь эти названия? Ответ на этот вопрос дают некоторые памятники древней русской письменности XI–XII века (Остромирово Евангелие, Галицкое Четвероевангелие, Стихирарь, «Повесть временных лет» и другие) (3), а также сопоставление зафиксированных в этих памятниках названий с лексикой современных славянских языков. Названия времён года относятся к общему для всех славянских народов языковому фонду. На всех славянских языках (разумеется, с соответствующими различиями в произношении) одинаково обозначаются зима, лето, осень (лишь в словенском языке лето – poletje, но прилагательное «летний» – letni или leten; в чешском языке, наряду с общеславянским названием jeseň, встречается и podzim, то есть «перед зимой»). Следовательно, такие названия прочно установились ещё до расселения славян с их прародины.
Однако переход от зимы к лету обозначается по-разному. Весной эта пора называется (с закономерными фонетическими различиями) только у русских, белорусов, украинцев и поляков. У болгар, македонцев, сербов и хорватов существуют слова, соответствующие древнерусскому названию весны «пролетье» (это слово сохранилось и в русском народном языке как наименование марта). На словенском языке «весна» – «помлад» (pomlad). У чехов и словаков весна, соответственно, называется «яро» (jaro) и «яр» (jar); когда-то аналогичные названия были и у других славянских народов: в староукраинском языке – «ярь», в старопольском – «яр» (jar) или «яж» (jarz), в диалектах болгарского языка – «ярá». В этом же значении оно было известно древнерусскому языку («яра»), поэтому злаки, посеянные весной, называются ярью или яровыми. Такие заметные различия свидетельствуют о том, что интересующее нас время года у древних славян имело несколько названий. Этимология их такова: весна – производное от праславянского корня «ес» (*ies) со значением светить, сиять (ср. ясный); пролетье – время, предшествующее лету; корень «яр» (*iar) заключает смысл, сохранившийся в слове «яркий», и имеет несколько близких значений – сияющий, светлый, жаркий, горячий, огненный, что, очевидно, связано с восприятием разгорающегося весной солнца (отсюда, возможно, и божество, которому поклонялись древние славяне, – Ярила) (4).
Понятие астрономического года у разных славянских народов также обозначалось различными, хотя и близкими по первоначальному смыслу, словами. Только у русских за этим понятием закрепилось слово «год», причем лишь с XV века; до этого слово «год» употреблялось чаще в более широком значении – неопределенное время, срок, а также имело другой ещё смысл – благоприятное или удобное время (оно сохранилось в диалектах русского языка). Интересно, что в других славянских языках (сербскохорватском, словенском, чешском, словацком) слово «год» также употреблялось в последнем значении. В настоящее время у сербов, хорватов, словенцев, македонцев оно означает праздник, у словенцев, кроме того, – именины, у поляков, чехов, словаков и лужичан оно существует во множественном числе (в ед. числе в чешском относится лишь к церковному, престольному празднику), причём в польском языке означает пир, юбилей, в чешском и словацком – пир, угощение, праздничный стол, а в лужицком – Святки, Рождество. В некоторых южнорусских диалектах (воронежском) слово «годы» употребляется в значении праздник, а свадьба называется «весельные годы», как и в польском языке (gody weselne). Поэтому слово «год» в современном значении в русском языке ни в коем случае нельзя считать исконным, общеславянским для обозначения определенного временного срока. Семантически «год» первоначально – благоприятное, удобное время (5).
Для обозначения года в славянских языках существуют иные слова: у сербов, хорватов, словенцев, болгар и македонцев – «година» (в современном белорусском, польском, чешском и словацком, верхнем и нижнем лужицком языках это слово означает час (6)); у белорусов, поляков, чехов и словаков – «рок» (у украинцев – «рiк») (7); у словенцев и лужичан – «лето». Последнее слово, как было сказано, у остальных славянских народов теперь означает только время года, и лишь словенцы и лужичане сохранили известный раньше и другим славянским народам иной его смысл (у сербов оно употребляется лишь в поздравлении с новым годом: «срећно ново лето»). В старославянском и древнерусском языках «летом» назывался и весь год. Мы и теперь бессознательно пользуемся этим забытым в русском языке вторым значением слова в производных от него словах: летопись, столетие, долголетие, пятилетка, школа-десятилетка, многолетний (стаж).
Самим словом (только во множественном числе!) мы пользуемся при обозначении возраста от 5 до 20 лет (один год... четыре года, пять лет...) и каждого последующего десятка (тридцать лет, сорок лет и т. д.), а также в выражениях «много лет», «одних лет», «человек в летах», «в молодых летах», «на склоне лет». Аналогичные и иные производные слова, где «лето» означает год (например, чешское «летос» – «в нынешнем году», польское благопожелание «сто лят!»), встречаются поныне и в других славянских языках. Следовательно, счёт годам у древних славян вёлся в основном по «летам». Стоит отметить, что хотя и реже, но употреблялся счёт и по зимам (например, в старославянском языке встречается слово «тризим» в значении трехгодовалый), и по вёснам (возможно, это наиболее древний общеиндоевропейский счёт, так как слова, сходные с древнеславянским корнем «яр», означали год и в некоторых других индоевропейских языках – зендском, готском, древнегреческом, древнегерманском, а также в современном немецком языке). Из всего сказанного можно предположить, что понятие астрономического года и, следовательно, самостоятельное слово, его обозначающее, выделилось у славян позже, чем уже существовали названия для времён года, а именно – в эпоху образования различных народов.
Названия месяцев у древних славян были весьма самобытными и отражали наблюдения земледельческих племен за изменениями в окружающей их природе. Само слово «месяц» свидетельствует, что славяне пользовалась лунным календарём, хотя четкого разграничения года на двенадцать месяцев, видимо, у них ещё не было, и неизвестный переводчик Четвероевангелия 1144 года, пытавшийся соотнести названия, принятые церковью, с древнерусскими названиями, испытывал затруднения и вынужден был относить к смежным месяцам одно и то же слово (8).
Принято считать, что январь у древних славян назывался «просинец». Хотя в Остромировом Евангелии (XI в.) и Четвероевангелии (XII в.) два названия (январь и просинец) месяца соотносятся безоговорочно, просинец не совпадал с нынешним январем, а обозначал первый месяц после зимнего солнцеворота. По юлианскому календарю последний приходился на 12 декабря или на день, получивший в народе характерное наименование Спиридона Солнцеворота (к этому дню относилась и народная поговорка: «Солнце на лето, зима на мороз»). Этим объясняется и само название месяца – «просинец» (связано с глаголом «сиять», то есть «время прибавления солнечного света» (9)). Первоначальное несовпадение января со сроками «просинца» (середина декабря – середина января) имело следствием то, что у одних славянских народов просинцем стал называться декабрь (у чехов, сербов и хорватов), а у других – январь (у словенцев, отчасти у хорватов). Подвижными рамками месяцев по народному календарю объясняется и то, что древнеславянские названия и последующих месяцев могли относиться не к одному, а к двум соседним месяцам юлианского календаря. Так, наименование «сечен» (от «сечь» – время, когда «секут», вырубают лес под пашню) относится в древнерусских памятниках ХI–ХII века к январю и к февралю. В некоторых современных славянских языках оно закрепилось за январём (украинский – сiчень, сербскохорватский – сечањ). Февраль так назывался иногда у хорватов, у гуцулов и у нижнелужицких сербов. У белорусов, украинцев и поляков февраль сохранил другое название, известное и древнерусскому языку, – «лютый».
Первые весенние месяцы в старославянском языке имели название «брезен» (время, когда берёзы зеленеют, цветут) или «брезозол». Поэтому первоначально в древнерусском языке (березозол), а также у болгар (брезен) и словенцев (brezen) это название относилось и к марту, и к апрелю, в старохорватском языке – к марту (brezen), а прежде в словацком – к февралю. Переосмысленное, это название (соотносимое с появлением берёзового сока) сохранилось до сих пор как название марта у украинцев (березень) и у чехов («бржезен» – březen). Апрель имел в старославянском языке и другое наименование – «кветень» (время цветения), так он называется до сих пор у украинцев (квiтень) и поляков (kwiecień), а у чехов это название перенесено на май (květen) (10). Другое древнерусское название марта, «сухий», имеет лишь одно соответствие – словенское «сушец» (sušec).
Древнерусское название мая – «травень» – сохранилось в современном белорусском и украинском календарях, сходное и у словенцев («велики травен» − veliki traven), а у сербов и хорватов оно перешло на апрель (травањ) (11).
Старославянское название летних месяцев − «червен» (от «черва» − пчелиная «детва», то есть время, когда пчелы выводят потомство) – закрепилось в белорусском, украинском, польском и чешском языках за июнем (поэтому у чехов июль − «червень други», или «червенец»). Другое название смежных летних месяцев − «липень» (время цветения липы) − у белорусов, украинцев и поляков стало означать июль, а у сербов и хорватов – июнь (12). То же случилось со старославянским словом «серпень» (от «серпа»); у украинцев, поляков, чехов и словаков так называется август (у белорусов и верхних лужичан появилось близкое по смыслу название месяца − «жнивень» и «жнейски» (žnejski) или «жненьц» (žnjeńc)), а у сербов, хорватов и у нижнелужицких сербов – июль. У словенцев же оно сохранилось за двумя месяцами (июль – mali srpan, август – veliki srpan). Нетрудно заметить, что эти расхождения в некоторых случаях отражают различия климатических условий, в каких оказались южные и западные славяне (у южных славян цветение липы и жатва начинались раньше).
Древнеславянское определение начала осени − «вресень» (время цветения вереска) – перешло на сентябрь у белорусов (верасень), украинцев (вересень) и поляков («вжесень» − wrzesień). У чехов сентябрь тоже когда-то назывался «вржесен» (vřesen), но позднее за ним закрепилось сохранившееся до сих пор название «заржи» (září), восходящее к старославянскому наименованию августа «зарев». У сербов и хорватов сохранилось другое старославянское название сентября − «рюин», «руень», «рувенъ» (сербскохорватское руjан). Аналогичное название − «ржиен» (řijen) – употребляются и у чехов, но для октября. Смысл этих слов остается загадочным. Многие этимологи связывают их с глаголом «реветь» (рёв животных во время гона или течки), что неубедительно, поскольку выпадает из общей земледельческой системы старославянских названий месяцев. Вероятнее предположить, что эти названия этимологически связаны с корневыми понятиями «огонь» и «красный цвет» и возникли как отражение наблюдений над сезонными изменениями в окраске плодов и листьев (13).
Для поздней осени и начала зимы существовало несколько названий. Как справедливо заметил В.И. Чичеров, «период октябрь-декабрь сливался воедино как период умирания природы» (14). Это подтверждается тем, что в старославянском языке одно и то же слово «грудень» (от «груда» – комки смёрзшейся почвы) относилось то к октябрю, то к ноябрю, то к декабрю. Октябрь и ноябрь назывались также «листопадом», а ноябрь и декабрь − «студеным» или «студнем». Лишь для октября, кроме того, существовало название «паздерник» («паздер» – от «деру, драть» – то, что осталось после «сдирания» или молотьбы – стебли растений, солома, очески льна и конопли, содранное лыко и т. п.). Впоследствии все эти названия дифференцировались и закрепились за одним из трёх месяцев. «Листопадом» у сербов и хорватов прежде назывался октябрь, а у белорусов, украинцев, поляков, чехов и словенцев поныне называется ноябрь. «Груднем» у украинцев, поляков (grudzień) и словенцев (gruden) стал называться декабрь. Древнерусское название последнего месяца «студень» сохранилось лишь в русском народном лексиконе (Даль) (15) и относится к январю в белорусском календаре (студзень) (16). Старославянское название октября «паздерник» сохранилось лишь в польском языке (październik), но оно было известно и белорусам, и украинцам (и встречается в старом сербскохорватском языке). В белорусском языке это слово заменено синонимичным названием октября – кастрычник (от слова «костра», «костерь», известного и русскому языку, отсюда – Кострома).
Таким образом, исконные славянские названия месяцев не забылись, но у разных народов сохранились в разной мере и по-разному упорядочились. Больше всего этих названий утвердилось в украинском языке (для одиннадцати месяцев), в польском и чешском языках (для девяти месяцев), в белорусском, сербскохорватском и словенском языках (для восьми месяцев). У некоторых славянских народов возникли свои названия месяцев, непосредственно не связанные со старославянским, но созданные по тому же типу (отражение характерных сезонных явлений природы). Например, у белорусов март – «сакавик» (течет березовый сок), апрель – «красавик», декабрь – «снежань» (впрочем, последнему можно найти соответствие – название февраля в Четвероевангелии). У украинцев ноябрь – «жовтень» (желтеют листья), у чехов январь – «леден» (ледяной), апрель – «дубен» (зеленеют дубы), у сербов и хорватов май – «свибань» (от гл. свибати – «всходить, прорастать»), у словенцев июнь – «кресник» (от kres – летнее солнцестояние) и т. п.
Совершенно особняком стоит народный календарь у маленького славянского народа, проживающего ныне на территории (бывшей) ГДР, – у лужичан. У верхнелужицких сербов большинство названий месяцев не совпадает с соответствующими названиями на других славянских языках (лишь ноябрь – «листопад», а одно название аналогично старослав. «жнейски», «жненьц», для августа). Но большинство их создано по тому же принципу, что и приведённые выше у других славянских народов: март – «налетник» (от «лето»), май – «рожовник» (время цветения роз) (17), июнь – «смажник» (от «смажить» – поднимать пары в поле), июль – «пражник» (от «пражить» – сохнуть, вянуть), сентябрь – «пожненьц» (после жатвы), октябрь – «виновц» (делают вино), ноябрь – «назымник». Названия апреля и декабря связаны с приходящимися на это время праздниками – «ютровник» («ютровницка» – Пасха) и «годовник» («годы» – Рождество, Святки) (18). Некоторые из этих названий возникли под косвенным влиянием старых немецких названий месяцев. Пожалуй, наиболее сложную систему составляет терминология на нижнелужицком языке. Параллельно с числительными названиями месяцев (первник, друиник, третник и т. д.) здесь употребляются как общеславянские наименования (февраль – «сечан», апрель – «мал травен», май – «цветничек», июль – «серпан», декабрь – «груден»), так и немногие термины, совпадающие с верхнелужицкими (или аналогичные): январь – «новолетник» (ср. налетник), июнь – «прашник». В одном случае название месяца совпало со словенским (июнь – «кресник»). Для некоторых месяцев в нижнелужицком языке существуют и оригинальные названия, созданные по известному и другим славянским языкам метафорическому принципу: январь − «зимец» или «прозимец», май − «желтопушник», август − «госпожник», ноябрь − «гнилец».
У некоторых народов греко-латинские наименования месяцев ныне совершенно вытеснили в календаре и в литературном языке исконные названия (русский, словацкий, болгарский, македонский) или же существуют параллельно с народными названиями (сербскохорватский, словенский, лужицкий). Тенденция к интернационализации календарного лексикона постепенно проникает и в те языки, которые удерживают самобытные названия месяцев. Однако последние интересуют не только историка культуры, лингвиста и специалиста, изучающего эволюцию представлений человека о времени, но и приобретают в сознании современного человека определенную эстетическую ценность.
Надо думать, что и после того, как эти названия исчезнут из календарей, они будут привлекать к себе тех, кто ценит красоту и выразительность родной речи, и надолго сохранятся в метафорическом словаре поэтов.
Гусев В.Е.
Литература:
- Черепнин Л. В. Русская хронология. М., 1944. С. 27. Там же см. пересчёт дат по мартовскому и сентябрьскому стилям.
- Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. СПб., 1830. Т. III. С. 681.
- См.: Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. I–III. СПб., 1894–1912. В дальнейшем использованы также этимологические словари славянских языков. Библиографию см.: Этимологический словарь славянских языков... / Под ред. О. Н. Трубачева. М., 1974. Вып. I.
- Некоторые современные исследователи связывают Ярилу непосредственно с весенними «сезонными хозяйственными обрядами», посвященными силам плодородия, но признают «дальнейшее развитие образа Ярилы как солнечного божества» (Иванов В. В., Топоров В. Н. Исследования в области славянским древностей. М., 1974. С. 207, 215).
- См. Этимологический словарь славянских языков. М., 1979. Вып. 6. С. 190, 192.
- В старославянском языке «година» обозначала время, удобное время, в древнерусском – время, час (в значении «неопределенное время») и год.
- Слово «рок» в старославянском и древнерусском обозначало «срок», в значении «год» впервые встречается в тексте западнорусской грамоты 1388 г. (Щепкин В. Н. Русская палеография. М., 1967. С. 158, сноска 57).
- Косвенным доказательством существования лунного календаря у древних славян является то, что летописцы и древнерусские писатели вообще предпочитали датировать события по лунно-пасхальному календарю (Степанов Н. В. Календарно-хронологический справочник // Чтения в Обществе истории и археологии российской. М., 1917. С. 11).
- См.: Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1971. Т. 3. С. 377.
- Иногда так назывался май и у хорватов – «цвитань» (cvitanj). См.: Skok P. Etimologijski riječnik hrvatskog ili srpskog jezika. Zagreb, 1971. Knj. I. S. 282. Прежде у словаков апрель назывался «цветень».
- В средневековом глаголическом хорватском памятнике ХV в. апрель называется traven mali, а май traven veliki (Skok P. Etimologijski riječnik hrvatskog ili srpskog jezika. Zagreb, 1973. Knj. III. S. 494).
- В некоторых древнерусских памятниках XII−XIII вв. (Четвероевангелие, «Апостольское послание», список 1220 г.) июнь соотносится с другим названием − «изок», этимология которого не вполне ясна (вероятнее всего − кузнечик).
- «Заревницами» на Руси назывались костры, зажигаемые по утрам для молотьбы в поле. Древнерусскому «зарев» соответствуют народные названия августа и сентября в некоторых говорах русского языка − зарник, зарничек, заревник. Сербскохорватское прилагательное руjан означает «алый, оранжевый», например: руjна зора (ср. словенское rujen − красноватый, искристый, чешское rujný − жёлтый, красный, красноватый). Кустарниковое растение красного цвета на Балканах − руj (сербскохорв.).
- Чичеров В. И. Зимний период русского народного земледельческого календаря ХVI−XIX веков. М., 1957. С. 30.
- См. Даль В. И. Толковый словарь. Т. II. С. 378.
- В старом сербскохорватском языке название «студени» относилось к ноябрю.
- Аналогичным образом май назывался иногда и у хорватов − rožnjak.
- По тому же принципу возникали вторичные названия месяцев у сербов и хорватов: июнь − иванчак (Иванов день), апрель − джюрджевчак (Юрьев день), май − филиповчак, июнь − яковчак; декабрь − великбожићњак; январь − мали божњак.