К этногеографии Сказания о призвании варягов

Две основные редакции Варяжского сказания – по Новгородской первой летописи младшего извода (Н1мл) и по Повести временных лет (ПВЛ) – значительно различаются (1). Первая из них, согласно выводам А.А.Шахматова и его последователей, отражает тот вид текста, который имелся в Начальном киевском своде (Нсв). Она не содержит явных указаний на соответствие трех упомянутых городов – Новгорода, Белоозера, Изборска – племенам, приглашающим князей.

Составитель ПВЛ, напротив, был уверен в наличии соответствий между городами и племенами. Эта уверенность побудила его решительно переработать текст Сказания, имевшийся в Нсв, ликвидируя противоречия, которые он усмотрел в тексте предшественника. В редакции Сказания по ПВЛ настолько усилены этногеографические мотивы, что сам сюжет кажется лишь поводом для перечисления племен и городов.

Ни одна из версий Сказания не дает прямого ответа на вопрос: в землях какого племени расположен Изборск? Ответ на него приходится искать «между строк», чем и занимались историки начиная с составителя Устюжской летописи XVI в., приписавшего Изборск кривичам. Не углубляясь в историографию этого вопроса, заметим, что большинство возможных вариантов ответа перебрал в разных своих работах еще А.А. Шахматов. В 1904 г. он приходил к заключению, что «составителю сказания, новгородцу первой половины XI в., было ясно, что городом кривичей был Изборск» (2) , а в 1908 г., очевидно, углубившись в этногеографию региона, опровергал сам себя: «…изборяне рассказывали о Труворе, правда, изборяне это не кривичи, но подходящего кривичского предания в наличности у летописца не имелось; Изборск населён наполовину чудью, пришлось ввести чудь в число племён, призвавших варягов»; «…мы находим чудь в эпизоде о призвании князей, и имени её соответствует город Изборск, пограничный город словен и чуди. Эта чудь была необходима для составителя Новгородского свода: иначе он не мог уяснить себе поселения Трувора, одного из призванных варяжских князей, в Изборске» (3).
Представляется, что последнее рассуждение ближе к истине, однако предложенный Шахматовым мотив летописца неубедителен: как отмечал и сам исследователь (4), никакого соответствия городов племенам в первоначальной версии Сказания не было, и с этой точки зрения уяснять себе размещение Трувора не было нужно.

Проблемы этнокультурной истории региона Изборска

Каждый из вариантов, предложенных Шахматовым, нашел своих приверженцев среди историков XX века, и не в последнюю очередь археологов. В.В. Седов указывал на кривичский, латгальский и прибалтийско-финский этнические компоненты населения Изборска (5). Г. С.Лебедев отрицал само существование «псковских кривичей» и предложил считать Изборск западным поселением ильменских словен, вступивших в «этнические контакты с латгалами, эстами, чудью» (6). Д.А. Мачинский размещал в Изборске и на обширных прилегающих территориях чудское племя норова/мерева, поименованное в летописи, согласно его выводу, мерей (7). А.А. Горский связывал с Изборском чудь Варяжского сказания (8).

Этнокультурная предыстория Изборского края подробно рассмотрена В.В.Седовым (9), который считал, что эти земли с древности входили в ареал восточной группы прибалтийских финнов в пограничье с западной группой, причем во второй половине I тыс. н. э. наблюдаются культурные заимствования в этой зоне – как с запада на восток, так и обратно. В материалах Изборского городища к субстратной традиции прибалтийских финнов относятся открытые очаги, обложенные камнями (10); вещевой материал также находит многочисленные аналогии в финском мире.

Вполне очевидно, что взаимодействие славян и прибалтийских финнов началось в регионе Изборска и Пскова в пределах второй половины I тыс. н. э., однако датировка начала этого процесса и этническая оценка отдельных культур этого времени – длинных курганов и сопок – остаются дискуссионными (11).

Археологические материалы времени начального летописания более однозначны. Из недавних публикаций для изучаемого вопроса важны монографии о могильниках двух разных групп «чуди» – Залахтовье (12) и Сиксяля (13). Несмотря на то, что эти памятники находятся в отдалении от Изборска (первый – в 85 км к северу, а второй – в 40 км к юго-западу), авторы публикаций проделали большую работу по сопоставлению материалов на широком фоне. Яркие и своеобразные комплексы погребального инвентаря этих двух памятников показывают, что Изборск с окрестностями в XI–XII вв., несмотря на многие аналогии в отдельных типах вещей, принадлежал как целое к другому культурному кругу, а именно к обще-древнерусской культуре северной зоны.

Эстонский археолог Х. Валк рассматривает этническую ситуацию региона Изборска в связи с обобщением археологических материалов земли Сетумаа (14) и фундаментальной публикацией могильника Сиксяля. Исследователь считает, что прибалтийско-финский (чудской) этнический компонент составлял значительную долю изборян, несмотря на принадлежность к общей культуре «древнерусского времени». При этом чудской компонент сам по себе неоднороден. Одну из групп этого населения ближайшей округи Изборска связывают с традицией сооружения каменных конструкций в курганах. Вероятно, это были предки современных сету, подвергшиеся ассимиляции славянами (15).

Традиции использования камня в погребальных сооружениях имели в окрестностях Изборска и Пскова глубокие корни. Они прослеживаются в нескольких вариантах начиная с первых веков н. э. и связываются как с культурой эсто-ливских каменных могильников с оградками, так и с памятниками восточных прибалтийских финнов, для которых, по В.В. Седову, были характерны погребальные сооружения в виде беспорядочно набросанных камней. Влияние этих традиций испытала и культура длинных курганов в третьей четверти I тыс. н.э. (16). Другая группа прибалтийских финнов, оставившая могильник Сиксяля и ряд других памятников к юго-западу от Изборска, характеризуется гибридной культурой со значительными элементами древностей латгалов. Если В.В. Седов усматривал в составе жителей Изборска непосредственное присутствие латгалов, то Х. Валк считает, что элементы латгальской культуры переданы сюда данной группой – «чудью очела», которая сформировалась в результате этнического контакта финнов с латгалами (17). Относили очелу к чудским племенам и другие исследователи (18). Традиционно Очела отождествляется с областью Адзеле на северо-востоке современной Латвии, которая, согласно выводу Э.Мугуревича, была заселена как латгалами, так и предками эстонцев (19). В обоснование мнения о чудской принадлежности очелы Х. Валк ссылается на контекст Н1мл под 1178: «иде Мьстиславъ с новгородци на Чюдь, на Очелу...» (20). Между тем контекст этот неоднозначен; в Академическом и Толстовском списках этот оборот выглядит иначе: «на Чюдь и на Очелу». В более раннее время Н1мл сообщает о последовательных отдельных походах князя Мстислава Владимировича на Очелу (под 1111) и на Чудь (1113 и 1116).

Разными по происхождению группами представлен в Изборске и славянский этнический элемент. В материалах Труворова городища отмечены височные кольца, свойственные самым разным группам восточных славян (21), но еще более красноречивы материалы женских погребений XI–XII вв. из округи Изборска, данные о которых пополнились за последние годы. До сих пор здесь в основном находили височные кольца перстнеобразные и с тремя зернеными бусинами (характерные главным образом для правобережья белорусского и среднего Поднепровья): Малы (22), Верепково, Лопатово, Новая (23). В двух погребениях могильника Усть-Смолка встречены уборы из браслетообразных завязанных колец, причем в одном кольца завязаны двумя концами проволоки, а в другом – одним (24), что указывает на связи с кривичскими территориями Смоленской и Тверской земель, а также Северо-Востоком Руси (25). В этом же могильнике открыто погребение с латгальским головным венчиком (вайнагой) в комплексе с перстнеобразными височными кольцами (26).

Противоречия в оценках этнической ситуации в регионе Изборска и прилегающих территорий Эстонии и Латвии в работах В.В. Седова, Э. Мугуревича, Х. Валка и др. исследователей не являются непримиримыми и касаются главным образом удельного веса прибалтийско-финского (чудского) элемента в межэтнических контактах. Как видим, большинство археологов при всех вариантах решения вопроса об этносе жителей Изборска признает интенсивные этнокультурные контакты с участием «чуди» в этом регионе в период ранней Руси (27). Такая картина является далеко не исключительной: «… по мере накопления археологических материалов повсеместно выявляется культурная многокомпонентность средневековых памятников северной периферии Руси» (28). Однако не будем в данный момент подробно касаться археологических материалов и обратимся вновь к текстам летописей, возможности рассмотрения которых далеко не исчерпаны. Понимание летописцами интересующего нас вопроса – об этнической принадлежности жителей Изборска – можно уточнять, хотя оно и не сформулировано впрямую.

Чудь в ранней истории Руси

Чудь русских летописей отождествляется конкретно с эстами – западными соседями Новгородской земли (29). Это подтверждается целым рядом летописных контекстов за XI–XIII вв., где данный этноним всегда (если имеет географическую определенность) соотносится с землями эстов. Возможно, в некоторых ранних контекстах содержание термина «чудь» было еще более узким, относясь к населению Юго-Восточной Эстонии (30), однако не следует в этом видеть противопоставление с другими эстонскими землями. Целый ряд сообщений летописей за конец XII – начало XIII в., в которых «чудь» (без уточнений) чередуется с конкретными территориально-племенными обозначениями («чудь ерева», «чудь рекомая торма» и др.), убеждает в распространении этнонима на всех эстов. Отнесение в писцовых книгах к «чуди» самых западных погостов территории води (31) лишь уточняет исконные представления новгородцев о восточных пределах чудских земель в пограничье с водскими.

Кроме того, летописцы знали отдельную чудь заволочскую, но всё же не употребляли термин «чудь» в расширительном значении, охватывающем группу финноязычных народов. Поэтому вряд ли возможно согласиться с мнением А.В.Кузы, который относил чудь к первоначальным участникам федерации северных племен, но предлагал понимать этот этноним расширительно – как обозначающий «чудь вообще», включая весь, мерю и эстов (32). Богатые фольклорные и топонимические материалы, касающиеся этнонима «чудь» (33), свидетельствуют, скорее всего, о постепенном расширении его употребления в более позднее время.

Намёк на расширенное понимание чуди допустимо усмотреть в этногеографическом введении ПВЛ: его автор в состав чуди, возможно, включал водь, ижору и корелу, потому что в списках народов в пределах Введения эти этносы отдельно не упоминаются (34). Причисление к летописной чуди ряда родственных народов, соседствующих с эстами с востока, предполагает и Е.Л. Назарова (35), хотя отнесение в этой работе белозерской веси также к чуди на основе информации Варяжского сказания остается неубедительным.

В работах ряда исследователей, не принимающих выводы шахматовской школы о вторичности многих контекстов ПВЛ по сравнению с Н1мл, выстроена теория об особой роли чуди в первые века русской истории. Одинаковое отношение к тексту ПВЛ как исконному или даже сохранившему более древнюю, чем в Н1мл, информацию, приводит Т. Нунана, а также Е.А. Мельникову и В.Я. Петрухина к сходным выводам (36). Получается, что чудь участвует в призвании князей, но после этого не входит в число подданных Рюрика. Она участвует в походе Олега на Киев в 882 г., но отсутствует среди племен, которым Олег «устави дани» после завоевания Киева. Она участвует также в походе Олега на Царьград 907 года, но не упоминается в русско-византийском договоре этого года. Из всего этого делается вывод, что чудь занимала важное союзническое положение по отношению к русским князьям, участвовала в их военных кампаниях наряду с варягами на наёмных основаниях, но не входила в число подданных, в отличие от мери, веси, муромы и славянских племён.

Однако при изложении этой стройной системы не учитывается, что она выстроена из разнородных элементов. Так, перечень племён в войске Олега 6390 (882) есть простой повтор перечня из статьи ПВЛ 859 г. о варяжской дани (совпадает не только состав, но и порядок), второй же перечень племен из статьи 882 г., связанный с установлением даней в Киеве, совпадает в ПВЛ с Н1мл и является, следовательно, наследием Начального свода. Текст ПВЛ под 6415 (907) вторичен по целому ряду признаков, в том числе и по составу племен в войске Олега (37); весьма сомнительна сама подлинность договора 907 года. Что касается разногласий в Сказании о призвании князей, то более подробно рассмотрим их ниже.

Построения Е.А. Мельниковой и В.Я. Петрухина уже критиковались на основе археологических данных, которые могут свидетельствовать о контактах эстов со скандинавами и славянами по отдельности, но не подтверждают контакты последних между собой через земли эстов (38). Часть выводов Т. Нунана, Е.А. Мельниковой и В.Я. Петрухина должна быть принята. Действительно, никакая данническая зависимость чуди от Новгорода или Киева ранее XI в. не прослеживается (39). Справедлива оценка информации о привлечении представителей чуди к мероприятиям Владимира Святославича как достоверной. Кроме того, вышеизложенная трактовка содержания термина «чудь», согласно Введению ПВЛ, может подкрепить мнение Е.А. Мельниковой и В.Я. Петрухина об особой роли чуди в славяно-скандинавских контактах, поскольку путь скандинавов к Ладоге лежал через земли не «эстонской чуди», а води и ижоры. В то же время принципиально важным я считаю отдельное рассмотрение текстов Сказания: сперва из Н1мл, а затем – из ПВЛ, что будет соответствовать порядку их создания и редактирования.

Чудь в Варяжском сказании по Н1мл

Один из ключевых вопросов в рассмотрении взглядов летописца по разбираемому вопросу – время и причины добавления чуди в список приглашающих племен, а также характер редакторских трансформаций этого списка.

До недавнего времени преобладало согласие исследователей с первоначальной точкой зрения А.А. Шахматова, относившего вставку чуди к работе составителя ПВЛ (40) с последующим влиянием на текст Нсв (где чуди исконно якобы не было) при составлении более поздних новгородских сводов (41). Решающих текстологических аргументов в пользу этого мнения, однако, найдено не было.

К настоящему времени целым рядом исследователей аргументирована точка зрения о том, что Н1мл близко к тексту воспроизводит текст Нсв, послуживший основой для ПВЛ. Наиболее подробно она изложена в публикации П.С. Стефановича, где делается вывод о том, что вся статья 854 г. Н1мл составляет единую повесть о Начале Русской земли (42). Споры о соотношении Н1мл и ПВЛ, конечно, будут продолжаться, но в данный момент мы имеем достаточное основание избрать в качестве отправной точки для дальнейших рассуждений концепцию о тождестве ранней части Н1мл с Нсв. Из этого следует, в частности, что чудь присутствовала в тексте Варяжского сказания ранее составления ПВЛ.

Текст Сказания по Н1мл, в свою очередь, имеет явные признаки редактирования, поэтому уместны и попытки ретроспекции, расслоения этого текста. В частности, вставкой в более ранний текст предстает включение чуди в перечень приглашающих племен. Известны также разнообразные взгляды на время и последовательность появления в рассказе первых трех племен (43), но мы здесь будем исходить из положения о первоначальности их присутствия – по крайней мере по отношению к приписанной «в хвост списка» чуди.

Разберем фрагмент Сказания по Н1мл с упоминаниями чуди. «Въ времена же Кыева и Щека и Хорива новгородстии людие, рекомии Словени, и Кривици и Меря: Словенѣ свою волость имѣли, а Кривици свою, а Мере свою; кождо своимъ родомъ владяше; а Чюдь своимъ родом; и дань даяху Варягомъ от мужа по бѣлѣи вѣверици; а иже бяху у них, то ти насилье дѣяху Словеномъ, Кривичемъ и Мерямъ и Чюди. И въсташа Словенѣ и Кривици и Меря и Чюдь на Варягы, и изгнаша я за море; и начаша владѣти сами собѣ и городы ставити...». Из четырех сходных перечней племен, следующих подряд, чудь появляется со второго раза, причем здесь очевидна избыточная вставка, смысл которой – дополнительно соотнести северный сюжет с южным, открывающим статью 854 года: «Начало земли Рускои. Живяху кождо съ родомъ своимъ на своихъ мѣстех и странахъ, владѣюща кождо родомъ своимъ». Скорее всего, она относится к Начальному своду. Хотя фраза «владѣюща кождо родомъ своимъ», вероятно, присутствовала и в более ранних летописных текстах (44), именно в Нсв она заняла особенно видное место в начале повествования.

На первый взгляд, присутствие чуди в третьем и четвертом перечнях является прямым продолжением вставки в перечне втором. Но это не обязательно так. Допустимо видеть здесь иную логику и последовательность: дублируя этот зачин в пассаж о северных племенах, составитель Нсв обратил внимание на то, что далее действуют уже четыре племени вместо трёх, и приписал оборот «а чюдь своим родом» (45). Таким образом, возможно относить вставку чуди в третий и четвертый перечни к более ранним этапам редактирования текста, чем Нсв. Так же, как и тройственная система городов (Новгород, Белоозеро, Изборск), участие чуди хорошо согласуется с политической линией Ярослава в период его новгородского княжения – линией, которая объединяет и включение Изборска на чудской границе в число городов легендарной «Руси Рюрика», и включение самой чуди в список племен, добровольно подчинившихся последнему. Именно Ярослав Владимирович начал политику завоевания и обложения данью чудских земель, которая продолжалась его преемниками в XI – начале XIII в.

Альтернативным решением вопроса о времени вставки Изборска и чуди в текст Сказания может быть отнесение ее к «Своду Изяслава» начала 1060-х гг., реконструируемому А.А. Гиппиусом (46). Именно в это время произошло жестокое обострение отношений Руси с чудью (47). Однако более подходящим моментом для этой вставки мне представляется время новгородского княжения Ярослава и особенно – короткий период его противостояния с Владимиром (1014–1015) – исходя из большей уместности тройственной системы городов в целом как отражающей конструкцию Новгородского княжества, автономного от Киева (48).

Реконструируемая история вставки чуди в текст обеспечивает предположение о трех этапах бытования и редактирования самого текста, предшествующих ПВЛ: 1) рассказ о варяжской дани на трёх северных племенах, освобождении от нее и о призвании князей; 2) дополнение рассказа вставками о чуди и о городах, где сели княжить братья Рюрика; 3) включение Варяжского сказания в повесть о Начале Русской земли (статья 854 г. Н1мл).

Этногеография Сказания в ПВЛ

Обратимся к последующему редактированию текста Сказания при составлении ПВЛ. Закономерен вопрос: что заставило составителя ПВЛ поставить чудь на первое место, и вообще: почему порядок племен изменен по сравнению с Нсв? Как полагал А.А. Шахматов, это произошло из-за того, что чудь первоначально была приписана над строкой (49). Но остается непонятным, если и над строкой, то почему именно в начале списка?

По-видимому, объяснение должно быть другим: если состав племен (первых четырех) соответствует Н1мл, то порядок их перечисления определен Введением самой ПВЛ.
Посмотрим на основные перечни племён Северной Руси в Н1мл и ПВЛ.
Н1мл, Сказание: словене, кривичи, меря, чудь
ПВЛ, Введение (Лаврентьевская):
Перечень 1) русь, чюдь и вси языци: меря, мурома, весь…
Перечень 2) … словѣни…, полочане…, кривичи…, на Бѣлѣозерѣ сѣдять весь, а на Ростовьскомъ озерѣ меря, а на Клещинѣ озерѣ меря же, а по Оцѣ рѣцѣ, где втечеть в Волгу, мурома языкъ свой…
Перечень 3) …инии языци, иже дань дають Руси: чюдь, меря, весь, мурома… (ср. в Ипатьевской: чюдь, весь, меря, мурома…)
ПВЛ, Сказание (Лаврентьевская):
Перечень 4) на чуди, и на словѣнех, на мери, и на всѣхъ [веси?], кривичѣхъ.
Перечень 5) русь [руси?], чудь, словѣни и кривичи и вси [весь?]
Перечень 6) … перьвии насельници в Новѣгородѣ словѣне, въ Полотьски кривичи, в Ростовѣ меря, в Бѣлѣ-озерѣ весь, в Муроме мурома.
Начав перечень в Сказании, как и во Введении, от моря Варяжского, то есть с чуди, составитель ПВЛ чередовал племена неславянские со славянскими, приблизительно следуя их географическому расположению. Порядок перечисления финских племен в Сказании (перечни 4 и 6) соответствует их порядку во Введении, особенно 3-му перечню.
Справедливо не доверяя включению муромы с Муромом в земли Рюрика, П.С.Стефанович не находит убедительной причины ее избрания из обширного списка неславянских племен Введения для добавления в Сказание (50). Поскольку Муром отсутствует в списке раздачи городов наместникам Рюрика, но появляется в самой последней, обобщающей фразе (перечень 6), то и нет нужды специально искать смысл его присутствия в тексте: конструкция фразы говорит о том, что этот город для автора был лишь удачным дополнением списка парных объектов, составленного на основе его этногеографических знаний. Несмотря на обширность списка неславянских племен, подданных Руси, только для областей мери, веси и муромы летописец мог указать крупные города, что и определило композицию новой редакции повествования с муромой в качестве заключительного штриха.
Можно допустить также влияние на перечень 6 со стороны рассказа о размещении сыновей Владимира в 988 г.: «И посади Вышеслава в Новѣгородѣ, а Изяслава в Полотскы, а Святополка в Туровѣ, а Ярослава в Ростовѣ. Умеръшю же старейшему Вышеславу в Новѣгородѣ, и посади Ярослава в Новѣгородѣ, а Бориса в Ростовѣ, а Глеба в Муромѣ…» (51).

Первые насельники в Изборске –?

Следует обратить внимание на то, что в 6-м перечне, в котором обобщается этнонимия и топонимия Сказания, пропущены два названия: из этнонимов – чудь, из топонимов – Изборск. Уместно задаться вопросом: почему? Ведь создание гладкой и законченной системы в этом сюжете было явной заботой составителя ПВЛ, дополнявшего картину недостающими племенами и городами: в качестве пары Белоозеру добавлена весь, кривичам – Полоцк, мере – Ростов, мурома вместе с Муромом – как продолжение этого ряда. Кажется очевидным, что Изборск и чудь составляют заготовку для аналогичной пары. Поэтому вряд ли можно согласиться с объяснением отсутствия Изборска в перечне 6 только тем, что составитель ПВЛ не понимал отношения этого малозначительного городка и к названным племенам, и вообще к древнейшей истории Руси (52).

В обеих редакциях Сказания просматривается взаимосвязь чуди с Изборском, однако с разной смысловой окраской. Если в редакции Н1мл Изборск следует понимать как опорный пункт политики Ярослава в отношении чуди (53), то составитель ПВЛ, весьма вероятно, имел замысел связать с чудью само происхождение этого города.

«Иные языци» (весь, меря, мурома) в качестве первых насельников трех русских городов представлялись составителю ПВЛ нормальным явлением – очевидно потому, что к его времени эти народы со своими территориями стабильно входили в состав Русской земли. Напротив, чудь, в отличие от следующих за нею данников Руси (перечень 3), сохраняла независимость и время от времени оказывала сопротивление взиманию дани. Программу покорения чуди, начертанную Ярославом Мудрым, в течение 100 лет выполнить не удалось. Походы Мстислава на чудь 1113 и 1116 гг. совпадают по времени с работой составителя ПВЛ54. В этой обстановке предполагаемый замысел летописца связать происхождение Изборска с чудью, несмотря на наличие к тому некоторых оснований, столкнулся с противоречиями. Поэтому, вероятно, пара названий и была обойдена молчанием.

Н.В. Лопатин

Существенно различаются между собой и версии Сказания по двум редакциям самой ПВЛ, но в статье речь пойдет главным образом об элементах, общих для ПВЛ. За основу здесь взята «сильвестровская редакция» (по Лаврентьевской летописи).
Шахматов А.А. Сказание о призвании варягов // Шахматов А.А. История русского летописания. Т.I, кн.2. СПб.: Наука, 2003. С.226. (По изданию: Известия Отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук. СПб., 1904. Т.IX, кн.4).
Шахматов А.А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб.: Наука, 2002. С.214, 217. (По изданию: Летопись занятий Императорской Археографической комиссии. Вып. 20. СПБ., 1908).
Там же. С.207.
Седов В.В. Изборск в раннем Средневековье. М.: Наука, 2007. С.91–95, 396.
Булкин В.А., Дубов И.В., Лебедев Г.С. Археологические памятники Древней Руси IX–XI веков. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1978. С.83–85.
Мачинский Д.А. Этносоциальные и этнокультурные процессы в Северной Руси (период зарождения древне¬ русской народности) // Русский Север. Л., 1986. С.19–23.
Горский А.А. Кривичи и полочане в IX–X вв. (вопросы политической истории) // Древнейшие государства на территории СССР: материалы и исследования, 1992– 1993 годы. М., 1995. С.62.
Седов В.В. Изборск… С.19–35.
Там же. С.73.
Седов В.В. Прибалтийские финны. Древности северо-западной части Восточной Европы во второй половине I тыс. н.э. // Финны в Европе , VI–XV вв. Вып.I. М., 1990. С.8–35; Конецкий В.Я. Чудь «Повести временных лет»: этнокультурная и историческая интерпретация // Новгородика-2006. К 100-летию академика Д.С.Лихачёва: материалы Международной научной конференции. Великий Новгород, 2007. С.202–216, там же историография.
Хвощинская Н.В. Финны на западе Новгородской земли (по материалам могильника Залахтовье). СПб.: Дмитрий Буланин, 2004. 428с.
Laul S., ValkH. Siksälä. A community at the frontiers. Iron age and medieval. Tallinn; Tartu, 2007. 237 p.; Valk H., Ratas J., Laul S. Siksälä kalme. II. Matuste ja leidudekataloog. Tartu, 2014. 335 p. [на эст. яз.].
Valk H. Hilisrauaaeg (1000/1050 – 1225) // Setomaa – 2. Vanem ajalugumuinasajast kuni 1920. aastani. Tartu, 2009. S.126–166 [на эст. яз.]. Резюме: Поздний железный век (1000/1050 – 1225). С.170–172.
Седов В.В. Мальский курганно-жальничный могильник близ Изборска // КСИА. Вып. 146. М., 1976. С.95; Valk H. Hilisrauaaeg… P.171.
Седов В.В. Погребальные памятники Изборска // Археологические памятники Европейской части РСФСР: погребальные памятники. М., 1988. С.94–97; Его же. Изборск... С.21, 28; Харлашов Б.Н. Курганы с каменными конструкциями в округе Пскова и Изборска // Краеугольный камень. Археология, история, искусство, культура России и сопредельных стран. Т.2. М.: Ломоносовъ, 2010. С.459–467; Яковлев А.В. Памятник круга ранних каменных могильников в Выбутах близ Пскова // Древности Пскова. Археология. История. Архитектура: к юбилею И.К.Лабутиной. Псков, 1999.
Валк Х. Об истории основных путей из Изборска на запад // Изборск и его округа: материалы Международной научно-практической конференции 2007–2008 гг. Изборск, 2009. С.96; Valk H. Hilisrauaaeg… P.171.
Насонов А.Н. «Русская земля» и образование терри¬тории Древнерусского государства. М., 1951. С.83; Конецкий В.Я. Чудь… С.203.
Мугуревич Э.С. Восточная Латвия и соседние земли в X–XIII вв. Рига: Зинатне, 1965. С.15.
Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов / под ред. А.Н.Насонова. М.; Л., 1950. С.225.
Седов В.В. Изборск… С.93, 354–357.
Седов В.В. Мальский… С.93.
Грушина Л.Е. Курганно-жальничный могильник близ дер. Верепково; Курганный могильник у дер. Лопатово (Турок) Печорского района Псковской области; Жальнично-грунтовый могильник у дер. Новая Печорского района Псковской области [Электронный ресурс] // Сетумаа – 2. Aрхеология и ранняя история (до 1920 года). CD-ROM [ко 2-му тому]. [Статьи на русском языке]. Тарту, 2009. С.53–64. Печатная версия: Setomaa – 2. Vanem ajalugumuinasajast kuni 1920. aastani. Tartu, 2009.
Лопатин Н.В. Итоги изучения археологического комплекса Усть-Смолка в 1999–2001 гг. // Изборск и его округа: материалы научно-практической конференции, посвященной 30-летию Изборской археологической экспедиции, 6–7 сентября 2001 г. Псков, 2002. С.48–52; Его же. Могильник Усть-Смолка III [Электронный ресурс] // Сетумаа – 2. Aрхеология и ранняя история (до 1920 года). CD-ROM [ко 2-му тому]. [Статьи на русском языке]. Тарту, 2009. С.84–86. Печатная версия: Setomaa – 2. Vanem ajalugumuinasajast kuni 1920. aastani. Tartu, 2009.
Седов В.В. Восточные славяне в VI–XIII вв. М.: Наука, 1982. С.160, 167; Макаров Н.А. Культурная идентичность и этническая ситуация на окраинах // Археология северорусской деревни X–XIII веков: средневековые поселения и могильники на Кубенском озере. Т.3. М., 2009. С.96.
Лопатин Н.В., Харлашов Б.Н. Новые данные об округе Изборска в X–XII вв. // КСИА. Вып. 240. [В печати].
Седов В.В. Изборск… С.117, 395–396; Булкин В.А., Дубов И.В., Лебедев Г.С. Археологические памятники… С.85; Конецкий В.Я. Чудь… С. 213; Валк Х. Об истории… С.171; Лопатин Н.В. Изборск // Русь в IX–X веках: археологическая панорама / отв. ред. Н.А.Макаров. М.; Вологда: Древности Севера, 2012. С.133–136.
Макаров Н.А. Культурная идентичность… С.91.
Седов В.В. Прибалтийские финны. Эсты // Финно-угры и балты в эпоху средневековья. М.: Наука, 1987. С.12. (Археология СССР); Конецкий В.Я. Чудь… С.202, там же ссылки.
Конецкий В.Я. Чудь… С. 213.
Рябинин Е.А. Финно-угорские племена в составе Древней Руси. СПб.: Изд-во СПбУ, 1997. С.18–20, там же ссылки.
Куза А.В. Новгородская земля // Древнерусские княжества XII–XIII вв. М., 1975. С.147.
Агеева Р.А. Страны и народы: происхождение названий. М.: Наука, 1990. С.86–115.
«В Афетовѣ же части сѣдятъ русь, чудь и вси языци: меря, мурома, весь, моръдва, заволочьская чудь, пермь, печера, ямь, угра, литва, зимѣгола, корсь, лѣтьгола, любь» …; во втором списке добавляются черемись и норома.
Назарова Е.Л. Эсты и «чудь» в русских летописях // Восточная Европа в древности и средневековье: X Чтения к 80-летию В.Т.Пашуто. М., 1998. С.79–82.
NoonanT. The nature of Medieval Russian-Estonian relations, 850–1015 // Baltic History. Columbus (Ohio), 1972. P.13–20; Мельникова Е.А., Петрухин В.Я. Русь и чудь. К проблеме этнокультурных контактов Восточной Евро¬ пы и балтийского региона в первом тысячелетии н. э. // Балто-славянские исследования, 1988–1996. М.: Индрик, 1997. С.40–50.
Творогов О.В. Повесть временных лет и Начальный свод (текстологический комментарий) // Труды Отдела древнерусской литературы / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). Л.: Наука, 1976. Т. XXX. С.16, 17.
Конецкий В.Я. Чудь… С.203, со ссылкой на: Седов В.В. Эсты и Северо-Западная Русь // Славяне, финно-угры, скандинавы, волжские булгары: доклады Междунар. науч. симпозиума по вопросам археологии и истории. СПб., 2000. С.182–193.
К такому же выводу приходили и другие исследователи: Куза А.В. Новгородская земля... С.147; Джаксон Т.Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе: (С древнейших времен до 1000 г.): тексты, перевод, коммент. М.: Наука, 1993. С.1
Единственным объяснением добавления чуди при таком понимании оказываются размышления составителя ПВЛ, обладавшего обширными этногеографичесими познаниями: «в этом призвании могла участвовать, по соображению игумена Сильвестра, чудь, иже пресѣдятъ къ морю Варяжьскому (см. космографическое введение). Отсюда замена мери чудью…» (Шахматов А.А. Сказание… С.226).
Шахматов А.А. Сказание … С.226; Алешковский М.Х. Повесть временных лет. Судьба литературного произведения в Древней Руси. М.: Наука, 1971. С.124; Горский А.А. Кривичи и полочане… С.61; Стефанович П.С. Загадочное известие летописи: древнейшая дань из Новгорода в Киев // Новгородский исторический сборник. №12 (22). М.; СПб., 2011. С.26.
Гиппиус А.А. До и после Начального свода: ранняя летописная история Руси как объект текстологической реконструкции // Русь в IX–X веках: археологическая панорама. М.; Вологда: Древности Севера, 2012. С.47–49, там же ссылки; Стефанович П.С. «Сказание о призвании варягов» или Origo gentis russorum? // Древнейшие государства Восточной Европы: материалы и исследования. 2010 г.: Предпосылки и пути образования Древнерусского государства. М., 2012. С.573.
Янин В.Л., Алешковский М.X. Происхождение Новгорода (к постановке проблемы) // История СССР. 1971. №2. С.52; Куза А.В. Новгородская земля... С.149–151; Михеев С.М. Кто писал «Повесть временных лет»? М., 2011. С.213–214.
Гиппиус А.А. Два начала Начальной летописи: к истории композиции Повести временных лет // Вереница литер: к 60-летию В.М.Живова. М.: Языки славянских культур, 2006. С.57–96; Его же. До и после Начального свода: ранняя летописная история Руси как объект текстологической реконструкции // Русь в IX–X веках: археологическая панорама. С.54, 55, 61
Трактовка этого оборота как свидетельства особого положения чуди среди племен (Мельникова Е.А., Петру хин В.Я. Русь и чудь... С.41) представляется мне натяжкой.
Гиппиус А.А. До и после… С. 61.
Н1мл под 1060, Софийская I летопись под 1054 и 1060; Назарова Е.Л. Заметки к истории похода на чудь 1054 года // Норна у источника Судьбы: сб. ст. в честь Елены Александровны Мельниковой. М.: Индрик, 2001. С.282–288; Тваури А. Следы города Юрьева с 1030 по 1061 г. в культурном слое нынешнего Тарту // Псков в российской и европейской истории (к 1100-летию летописного упоминания): Международная научная конференция: в 2 т. М.: МГУП, 2003. Т.1. С.240–244.
Подробнее об этом см.: Лопатин Н.В. О феномене древнейшего летописного упоминания Белоозера и Изборска // Северная Русь и проблемы формирования Древнерусского государства: сб. материалов Международной научной конференции (Вологда – Кириллов – Белозерск, 6–8 июня 2012 г.). Вологда, 2012. С.21–31; Его же. Изборск в кругу реалий Варяжского сказания. [В печати].
Шахматов А.А. Сказание… С.226.
Стефанович П.С. «Сказание о призвании варягов» … С.549. Перечень племен см. выше в прим. 34.
Цит. по Н1мл.
Шахматов А.А. Сказание ... С.226; Стефанович П.С. «Сказание о призвании варягов» … С.548. Отмечены и археологические свидетельства упадка городской жизни Изборска в конце XI – XII в., см.: Лопатин Н.В. К вопросу о хронологических лакунах в материалах Труворова городища // АИППЗ. Материалы 58-го заседания (17–19 апре¬ля 2012 г.). М., Псков, 2013. С. 188–191.
Такое объяснение появлению Изборска в Сказании предлагал еще А.Н.Насонов («Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М.: Изд-во АН СССР, 1951. С.73).
Запись за 1113 г., возможно, присутствовала в ПВЛ первой редакции, но не сохранилась (Гиппиус А.А. К проблеме редакций Повести временных лет. I // Славяноведение. 2007. №5. С.30, 37).